Какая примета если собака лает на тебя

Собаки обладают и еще одной удивительной способностью, которая может показаться нам невероятной для животного. Они крайне чувствительны к визуальным сигналам, которыми люди обмениваются между собой, особенно к тем, что мы используем для обозначения направления к удаленному объекту. Эту способность специалисты в области когнитивных наук называют pointing. Люди настолько давно и часто применяют такие сигналы, что собаки в процессе своего эволюционного развития научились их расшифровывать и использовать в своих целях для получения информации об окружающей среде. В последние годы этой теме были посвящены многие научные исследования. Все они подтверждают, что собаки пристально следят за нашими позами и с легкостью улавливают наши направленные жесты. Один из опытов со всей очевидностью доказывает, насколько развит у собак этот поразительный навык.

Эксперимент заключался в следующем. В комнату, где уже находился человек, впускали собаку. Человек без помощи рук, только лишь глазами или поворотом головы указывал собаке место, где было спрятано лакомство. В большинстве случаев испытуемые собаки прямиком направлялись к тайнику с угощением. Заметим, что аналогичные опыты с волками, биологически наиболее близким к собаке видом, не увенчались успехом. Но, что еще более удивительно, этот же опыт, проведенный с шимпанзе, самым близким родственником человека, также потерпел неудачу. Надо сказать, собаки особенно внимательно относятся к жесту, существовавшему в любой культуре и во все времена, особому движению, которое можно рассматривать как универсальный способ обозначения цели, свойственный Homo sapiens: это жест указательным пальцем. То есть, в отличие от подавляющего большинства животных, собаку нельзя уподобить дураку из китайской пословицы, которую упоминает Конфуций: когда собаке на что-то указывают, она смотрит не на палец, а на саму вещь.

Вероятно, при интерпретации движений частей тела человека: головы, рук и ног, собака следует общему правилу: она видит в них указатели, определяющие направление и дальность, то есть воспринимает их как своего рода локационные средства. Поэтому можно указать собаке направление не только поворотом головы или взмахом руки, но и движением ноги. Как показывают исследования в области сравнительной психологии, в этом своем качестве собака подобна ребенку в возрасте 18 месяцев.

Опыты по изучению pointing с недавних пор вызывают жаркие споры среди специалистов. Суть вопроса состоит в следующем: можно ли считать способность собак улавливать наши направленные жесты действительно референтной, иными словами, понимают ли они на самом деле, что жест имеет «отношение» к определенному объекту. То есть подобно ли это умение собаки аналогичной способности, свойственной взрослому человеку и ребенку старше полутора лет? Или же, наоборот, стоит согласиться с тем, что внимание собаки привлекает сам объект и никакой связи между ним и указывающим на него жестом она не видит? Проще говоря, является ли жест признаком наличия объекта с точки зрения собаки? В таком случае эту способность собак можно было бы считать зачатком образного мышления, которое в данном случае выражается в умении соотносить знак с удаленным объектом, связывать одно с другим определенным отношением подобно тому, как это делает человек.

Согласно второй гипотезе, мы имеем дело с простым приобретенным навыком, который заключается в механической реакции на определенное движение человека. То есть собака просто-напросто научилась в ответ на некий жест поворачиваться в указанном направлении. Затем она, каждый раз непредумышленно, фиксирует взгляд на предмете, который способен ее заинтересовать. Если вторая гипотеза верна, то в этой способности собак нет ничего удивительного или исключительного. Многие домашние животные, например, козы, или участвовавшие в сибирских экспериментах прирученные лисицы располагают подобными когнитивными возможностями.

Чтобы поставить точку в этом споре, ученые предложили провести один эксперимент. Они предположили, что выявить истинный характер pointing можно, если жест, адресованный животному, будет очень быстрым. То есть в момент, когда испытуемому животному предстоит предпринять ответные действия, оно уже не сможет видеть жест, указывающий направление. Гипотеза, на которой был основан эксперимент, состояла в следующем. В данной ситуации те животные, которые в принципе не способны понять, что жест имеет отношение к удаленному предмету, вряд ли направятся в нужную сторону. В тот момент, когда они начнут реагировать, направляющего жеста уже не будет. И наоборот, животные, которые обладают способностью, имеющей признаки референтности, двинутся по направлению жеста, поскольку для них он будет символизировать присутствие объекта. В конечном итоге из всех домашних животных, включая уже упомянутых сибирских лисиц, только собаки успешно прошли испытание. Все остальные не смогли выбрать нужное направление к объекту, указанное коротким жестом, поскольку действие pointing прекращалось еще до того, как испытуемые животные начинали ответное движение. Опыт подтверждает предположение, что собаки действительно могут обладать референтной способностью, связанной с жестами человека.

В поисках доказательств этой гипотезы ученые провели с собаками другой эксперимент, изначально задуманный для изучения шимпанзе. Идея заключалась в том, чтобы проверить, могут ли животные уловить смысл взгляда экспериментатора, или же они способны заметить только его направление. Когда человек смотрит внутрь объекта, в данном случае миски, или поверх него, направление взгляда с точки зрения физиологии практически не меняется. Собакам показывали две миски, расположенные на некотором от них расстоянии. В одной из мисок была еда, другая оставалась пустой. Испытуемым собакам предлагали выбрать одну из двух мисок. Чтобы указать собаке направление к целевому объекту — миске с едой, экспериментатор смотрел либо внутрь миски, либо поверх нее. Опыт строился на гипотезе, состоящей в том, что животное, неспособное отличить взгляд, просто направленный на предмет, от того, который имеет «отношение» к еде, не сможет понять указание человека. Это животное механически соотносит направление взгляда с предметом и не связывает его с наличием в миске еды. Если же, по предположению ученых, способность животного референтна, то есть оно замечает связь между взглядом и целевым объектом — угощением, животное направится только к миске, внутрь которой смотрит экспериментатор. На взгляд, направленный поверх миски, животное не отреагирует, поскольку такой взгляд не будет для него связан с наличием в миске еды. Результаты опытов превзошли все ожидания ученых. В отличие от шимпанзе собаки, так же, как и дети, легко находили нужную миску, то есть ту, внутрь которой смотрел экспериментатор.

Откуда же берутся эти поразительные способности, благодаря которым собаки, по определению, становятся еще ближе к человеку, а во многих отношениях превосходят даже шимпанзе? Еще более удивительным представляется тот факт, что собаки не используют pointing в общении между собой. Маловероятно, что эти навыки вырабатываются в процессе дрессировки. Даже щенки в возрасте двух месяцев, имевшие очень ограниченные контакты с человеком, проявляют способности к pointing, улавливая жесты, которые мы используем для передачи пространственной информации. Заметим, что движения руки, к которым собака относится с особым вниманием, играют исключительно важную роль в человеческой деятельности и в общении людей между собой. А если добавить, что pointing связан с одним из нескольких указательных жестов, общих для большей части, если не для всех, культур человеческого общества, то наиболее вероятной причиной появления у собак такой способности следует признать их адаптацию к антропогенной нише. Очевидно, что способность собак распознавать жесты, как приобретенная в процессе эволюции адаптация, лишний раз доказывает их исключительную близость к человеку.

Звуковая коммуникация: лай

В целом собаки владеют тем же вокальным репертуаром, что и волки. Однако используют они его все-таки иначе. Собаки гораздо меньше воют, чем волки, но при этом производят намного больше шума из-за выраженной склонности к лаю. Все владельцы собак со мной согласятся: собаки готовы лаять по малейшему поводу и в самых разных ситуациях. Склонность собак к лаю и разнообразие условий, побуждающих их лаять, навели некоторых ученых на мысль, что подобный тип вокализации не несет какой-либо особой функциональной нагрузки. Они решили, что речь идет о неспецифическом признаке, лишенном особых адаптивных качеств. Такой признак мог появиться в результате ослабления действия естественного отбора в условиях антропогенной ниши, подобно тому как появилось разнообразие окраса, которое мы можем наблюдать у современных собак. То есть лай как признак, не приносящий очевидной пользы его носителю, мог развиться у собак просто потому, что в антропогенной нише селективный прессинг понизился. Поэтому стали появляться признаки, которые ранее отсеивались более жестким естественным отбором в условиях той экологической ниши, в которую были вписаны предки собак и современных волков.

Однако современные исследования позволили добавить этой картине ряд уточняющих деталей. Ученые отметили, что, несмотря на отсутствие какого-либо определенного функционального назначения, собачий лай отличается ярко выраженным акустическим разнообразием. Собаки издают звуки большего частотного диапазона, чем волки. Их репертуар гораздо более разнообразен с точки зрения музыкальной гармонии. Лай может звучать как какофония, а может быть достаточно мелодичным. Разнообразие звуков навело ученых на мысль, что лай может представлять собой отражение внутренних состояний собаки. Иными словами, лай служит средством внутривидовой и межвидовой коммуникации, выражая психологическое состояние — тревогу, страх, покорность, которое собака в данный момент испытывает. Это предположение подтверждается некоторыми исследованиями акустических параметров лая. Установлено, что частотный диапазон звуков, составляющих лай, во многом зависит от конкретных условий: например, оставленные в одиночестве собаки, лающие без видимого повода, издают более высокие звуки, чем собаки, застигнутые врасплох внезапным шумом.

Наблюдения подтверждают, что лай можно рассматривать как один из видов весьма распространенной среди животных акустической коммуникации. Этого же мнения, в частности, придерживается этолог Юджин Мортон, предложивший разделить все звуки животных на две большие категории. К одной он относит громкие и низкие, зачастую диссонирующие звуки, например, урчание и рычание. К другой — более высокие, гармоничные и четкие, такие как протяжные стонущие звуки, визг или тявканье. Мортон добавляет, что у многих видов млекопитающих и птиц два типа вокализации соответствуют двум категориям внутренних состояний. Первый обычно относится к агрессивным или агонистическим (связанным с соперничеством) состояниям; второй чаще всего представляет собой сигналы примирения, дружелюбия или покорности. И очень может быть, что собачий лай во всем своем многообразии подчиняется таким же правилам, общим для многих видов животных.

Они лают, потому что мы разговариваем?

Некоторые ученые, подчеркивая важность экологического аспекта в эволюции собак, настаивают на том, что склонность собак к лаю не может быть чисто случайным признаком, не выполняющим никаких определенных функций. Они считают, что лай на самом деле стал результатом адаптации собак к человеческим способам коммуникации, среди которых голос имеет наиважнейшее значение. Ученые исходят из того, что собаки эволюционировали в антропогенной нише, поэтому лай мог стать для них средством коммуникации с человеком. На самом деле дикие собаки лают гораздо меньше, чем домашние, то есть те, которые постоянно живут бок о бок с человеком.

Если это действительно так и лай служит для собак средством коммуникации с человеком, люди как минимум должны понимать значение посылаемых им голосовых сигналов. В противном случае лай не будет выполнять свои основные функции. Результаты некоторых недавних исследований стали в этом плане довольно поучительными. Ученые записали на магнитофон лай венгерских муди, находящихся в самых разных ситуациях. После этого записи дали прослушать трем различным группам людей: хозяевам собак этой породы, хозяевам собак других пород и людям, у которых никогда не было собаки. Испытуемые должны были по лаю определить внутреннее состояние собаки — например, радость или агрессию, и соотнести прослушанную запись с обстоятельствами, при которых она была сделана: при нападении другой собаки, во время игры, когда пес остался дома один и т.д. Результаты опроса всех трех групп были практически одинаковыми. Вне зависимости от того, есть у человека собака или нет, держит ли он муди или другую собаку, ответы опрашиваемых людей в основном совпадали. В большинстве случаев люди отвечали правильно: многие сумели по лаю понять эмоциональное состояние собаки и назвать условия, в которых она находилась в момент записи. Все это говорит о том, что человеку достаточно минимального опыта общения с собаками, чтобы понять значение их лая. Даже шестилетние дети оказались в состоянии соотнести прослушанный лай с одной из двух предложенных категорий общего эмоционального состояния собаки: агрессивна она или напугана. Удивительно и то, что слепые от рождения люди продемонстрировали те же способности распознавать лай, что и все остальные.

Получается, что, сами того не осознавая, мы умеем расшифровывать этологическое значение лая собак. Конечно, маловероятно, что эта способность появилась у нас в результате специфических адаптаций к собакам, хотя, вполне возможно, она могла усилиться по причине экологической близости нашего вида к Canis familiaris. И все же гораздо более убедительным представляется другое объяснение. Голосовая невербальная коммуникация человека, как и у многих видов млекопитающих и птиц в целом, вписывается в мотивационную схему правила Мортона. Если оставить в стороне сугубо лингвистические аспекты, то во всем, что касается голосовой коммуникации между собой, человек подчиняется той же коммуникационной схеме, что и значительная часть животного мира: определенная частота и гармония издаваемых звуков у нас, как и у многих млекопитающих и птиц, соответствует определенной категории мотиваций. Эта же схема позволяет нам понимать внутреннее эмоциональное состояние животных. То есть мы унаследовали от наших далеких предков качество, которое, несомненно, могло помочь им выжить в условиях враждебной окружающей среды. Конечно, язык позволил нам открыть совершенно иной мир, сама логика которого увела нас далеко в сторону от принципов коммуникации млекопитающих и птиц. И все-таки мы сохранили и другой язык, объединяющий нас с животными. И сам этот факт уже в который раз доказывает, насколько деструктивными и бесплодными выглядят все попытки соорудить непреодолимые границы между человеком и животным, между природой и культурой.

В конце концов, если говорить о невербальной коммуникации, то человек в этом плане представляет собой всего лишь млекопитающее с очень развитыми голосовыми данными. Поэтому с точки зрения адаптации к человеку вполне вероятно, что собаки подверглись естественному отбору, направленному на развитие лая. Сами того не осознавая, люди могли отдавать предпочтение тем собакам, настроение и психологическое состояние которых они хорошо понимали, даже услышав их издалека. То есть человек выбирал собак, которые лаяли громче и выразительнее других.