Какая собака была в карлсоне

Главный герой сказки Владимира Одоевского — мальчик Миша. Другие герои — папенька, который дарит сыну музыкальную табакерку, и обитатели табакерки: мальчики-колокольчики, дядьки-молоточки, господин Валик и царевна Пружинка. Правда, чудесные существа из городка в табакерке Мише привиделись во сне.

Также в разговорах маленького героя с мальчиком-колокольчиком упоминается Мишина маменька. В финале сказки она тоже появляется перед читателем, но ничего не произносит, а только по-доброму смеется вместе с папенькой.

Что бы ни говорили знатоки-рекламодатели, Карлсон, прежде всего, персонаж сложный. И оценивать его с точки зрения положительный/отрицательный – это как минимум нечестно по отношению к читателю – как к читателю книги про Карлсона, так и к читателю TheQ. А у нас тут не принято обманывать других пользователей.

Карлсон – персонаж противоречивый. Прежде всего, до сих пор не закрыта дискуссия на предмет того, является ли Карлсон реальным персонажем (ну, естественно, в рамках вселенной произведения) или это плод воображения лишённого должного внимания Малыша. Знаете, один из этих воображаемых друзей, эдакий Тиабалду с мотором (палец вверх, кто помнит Тиабалду). Но, если перефразировать классика, в одном нельзя сомневаться: “Si Carlson n’existait pas, il faudrait l’inventer” (“Если бы Карлсона не существовало, то его следовало бы выдумать” – фр.). Карлсон – идеальная кандидатура для противопоставления его инфантильному до нельзя, но при этом предоставленному самому себе Малышу.

Карлсон – единственный настоящий (даже если он не настоящий) друг Малыша и единственное оправдание всему с ним происходящему. По крайней мере, с точки зрения самого Малыша – очень убедительное оправдание. Эдакая летающая индульгенция, ничего не требующая взамен. Ну, разве что ещё капельку варенья… Карлсон открытым текстом транслирует вполне простой и охотно принимаемый мессадж: “Ерунда, дело житейское,” – и Малыш ему безапелляционно верит. Причём, масштабы трагедии особо не имеют значения: люстра упала, сломалась любимая папина паровая машина или пожарные снимают тебя с крыши. И это при том, что это Карлсон прилетает и вносит элемент хаоса в устоявшуюся обыденность Малыша. Вот он сидел, спокойно делал уроки, но тут прилетает его винтокрылый товарищ – и тут же случается какая-то мини-катастрофа.

“Спокойствие, только спокойствие…” Но это не то Спокойствие, о котором нам пытаются рассказать буддисты. Это спокойствие искусственное, ничем не подкреплённое. Оно настолько же неубедительное, насколько неубедительно звучит “Это не я” ребёнка, только что разлившего молоко или разбившего вазу. Вторую за этот месяц.

Ребёнок не хочет быть плохим. С детства ему говорят, что хороших детей любят, а нехороших… Чёрт, их тоже любят, но с какими-то неприятными оговорками. Оговорки никто не любит, все хотят быть любимыми без оговорок. И поэтому очень хочется разбить вазу и сразу сказать: “Это не я!” У Боссе и Бетан не было Карлсона – они играли вместе и, скорее всего, успешно (или не очень) сваливали свои проказы друг на друга. А потом появился Малыш – их универсальный “Это не я!” с большой разницей в возрасте, которым они, наверняка, пользовались. ну, по крайней мере пытались – это точно. Теперь у одного футбол и драмкружок, а вторая всё больше по свиданиям.

А вот у Сванте (что значит “Кто это?” – так на самом деле зовут Малыша) младшего брата нет; возможно, поэтому у него и появился Карслсон. Настоящий или нет, но с определённого момента он становится виновником всех тех рядовых для семилетнего ребёнка неприятностей, из-за чего ощущение наличия верного, пусть даже с довольно скверным характером, но друга только закрепляется. Если в каждом эпизоде Карлсон бессовестно подставляет Малыша, в сумме создаётся образ настоящего друга, всегда готового прийти на помощь, развеселить, пошалить, что-нибудь сломать и свалить в самый ответственный момент. “Это не я, это Карлсон, который живёт на крыше. А я хороший, любите меня, пожалуйста. Я здесь…“

Мультфильм действительно слабо передаёт всё трагедию Малыша – слегка избалованного семилетнего ребёнка, которому банально не хватает внимания. Но даже в контексте советского мультфильма (несомненно гениального, но, как и большинство экранизаций, сильно уступающего оригиналу) сложно дать Карлсону однозначную сухую оценку по системе хороший-плохой. Карлсон – кем бы он ни был – единственный, кто, хоть и пользуется доверчивостью Малыша, воспринимает его всерьёз. Конечно, прежде всего, он преследует свои корыстные цели – подзаправиться и пошалить. Но если нужно помочь Малышу и проучить домомучительницу – это всегда пожалуйста. Тем более, это ещё и весело. Так сказать, убиваем двух зайцев.

А ещё Карлсон лучше всех. Он сам это многократно постулирует и так выходит, что он действительно немножко лучше всех, кто окружает Малыша. По крайней мере, у него есть на Малыша время.

Если вырвать Карлсона из контекста, то он, конечно, товарищ сугубо отрицательный: наглый, подлый, беспринципный халявщик, втёршийся в доверие к Малышу. Но он нужен Малышу. Именно он приходит и несёт с собой Спокойствие – пусть не совсем “правильное”, но так нужное Малышу. Спокойствие и внимание. А ещё Карлсон честный. Он, конечно, врёт по мелочам (взять хотя бы картину “одинокий красный петух” или заявление про несколько тысяч паровых машин), но он ни разу по-настоящему не обманул Малыша.

Если бы во вселенной Малыша не существовало Карлсона, то его стоило бы выдумать.

Заметки на полях: Всё-таки, я склоняюсь к тому, что Карлсон – это невидимый друг Малыша. Просто потому, что мне не хочется думать, что это просто бомж с вентилятором, который нахаляву харчевался у Свантессонов, попутно ломая мебель и, наверняка, подворовывая, заручившись расположением малолетнего пацана…

И это Пеппи ДлинныйЧулок положительный персонаж?

Меня, как большого фаната данного произведения, такие вопросы практически оскорбляют. Карлсон абсолютно реален, тут двух мнений быть не может, а спекуляции на эту тему производятся людьми, плохо знакомыми с источником. Это, конечно, не касается материалов чисто юмористического характера, вроде вот этого ролика, в котором Карлсон предстает в образе Тайлера Дёрдена.

https://youtube.com/watch?v=FC-Os6sclsA%3Fwmode%3Dopaque

Я говорю о “серьезных” статьях всяких там детских психиатров, на полном серьезе анализирующих психические расстройства малыша, возникшие на почве того, что друзей у него нет, а собаку ему не дарят. Упор делается на то, что Карслон, как и любой воображаемый друг, имеет свойство исчезать, как только в комнату входят посторонние. Как правило, сторонники теории о “воображаемости” знакомы лишь с советским мультфильмом, и главной проблемой им представляется тот факт, что лучшего в мире укротителя домомучительниц якобы видит фрекен Бок. Этот момент обычно обходится теорией о том, что фрекен Бок, доброй души женщина и прогрессивных взглядов педагог, решает подыграть несчастному мальчику, притворяясь, что тоже видит его воображаемого друга. Однако, все эти построения не выдерживают никакой критики по ряду причин, на которые человек, хоть раз в жизни державший в руках книгу Астрид Линдгрен, не может не обратить внимания.

И речь тут идет не о каких-то мелочах, а о всей концепции произведения. Первыми, кто видит Карслона, становятся школьные друзья Малыша – Кристер и Гунилла – те самые друзья, об отсутствии которых у Малыша упоминает чуть ли не каждый исследователь его психических расстройств. Затем следуют сцены полета Карлсона на глазах у изумленного класса и охоты на жуликов. В финале первой части Карлсона, наконец, видят родители Малыша и убеждаются в его реальности. Все это происходит в альтернативной реальности, выдуманной Малышом? Хорошо, допустим.

Затем начинается вторая книга, “Карлсон, который живёт на крыше, опять прилетел”, с участием фрекен Бок. Во-первых, вся она построена на взаимодействии этих двух персонажей. Основанная на мультфильме версия о том, что фрекен Бок “подыгрывает” Малышу отпадает, поскольку в книге весь комизм строится на том, что фрекен Бок не видит ничего необычного в способности летать и ворчит о том, что современным детям выдают слишком опасные игрушки – например, пропеллеры. Как это увязать с теорией о “подыгрывающей” фрекен Бок? Да никак. Помимо этого, родители Малыша и его брат с сестрой, конечно же, не забыли о том, что видели Карлсона воочию и даже общались с ним: в многочисленных диалогах они выражают беспокойство о том, что фрекен Бок может увидеть Карлсона. Это все фантазии Малыша, а на самом деле он сидит под замком у Домомучительницы до самого возвращения родителей? В таком случае, эта вещь явно посильнее “Острова Проклятых” и “Бойцовского клуба” вместе взятых – там хотя бы в конце все разъясняли.

Но главный гвоздь в крышку гроба этой теории забивает, конечно же, третья книга. Речь даже не о том, что на этот раз Карлсон практически в каждой сцене вступает в прямой диалог с фрекен Бок, мамой или папой, Филле или Рулле; не в том, что он в принципе перестает скрываться и присутствует на семейных ужинах или постоянно контактирует с новым персонажем, дядей Юлиусом. Дело в том, что практически весь сюжет третьей части крутится вокруг того факта, что Карлсона засекли, сфотографировали, напечатали снимки в газете, принимают за НЛО или шпиона и назначили за его поимку денежное вознаграждение. В финальной главе Карлсон сам является в редакцию газеты и рассказывает о себе все; вот цитата из расставляющей точки над i статьи:

“У нас сегодня в редакции побывал странный посетитель. Этот красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил — так он сам себя определил — пришёл и потребовал, чтобы ему вручили обещанное нами вознаграждение в размере десяти тысяч крон. Он сам, а не кто-то другой сумел раскрыть тайну Вазастана, как он нам объяснил, но он никакой не шпион, заявил он нам, и у нас нет оснований ему не верить. «Я шпионю только за такими, как домомучительница и дядюшка», — заявил он. Всё это звучит по-детски и вполне невинно, и, насколько мы понимаем, этот «шпион» оказался обыкновенным толстым школьником — первым учеником в своём классе, как он нас заверил, — но у этого мальчика есть вещь, которую мог бы применить любой ребёнок, а именно: моторчик, с помощью которого можно летать, как, впрочем, это видно на картинке.”

Резюме: конечно, при большом желании можно заявить, что на протяжении всех трех книг Малыш лежал в коме, а действие происходило в реальности, созданной его воспаленным воображением. Это так, но с не меньшей вероятностью можно считать, например, что Павел Иванович Чичиков – это не более чем фантазия впавшего в шизофрению кучера Селифана: невозможно опровергнуть, глупо отстаивать.