Какие породы собак в рассказах куприна

1) “Кусака” – дворняжка
2) “Белый пудель” – пудель
3) “Барбос и Жулька” – 
Жулька – тонконогая комнатная собачка с гладкой чёрной шерстью
Барбос – помесь дворняжки и овчарки

Это Варвара вроде, как бы!

Концовка передаёт пессимистичное настроение героя, упадок сил. Метафора с лошадью позволяет сравнить жизненные трудности героя с тяжёлым лошадиным трудом.

Собакам знаменитых писателей и поэтов повезло: их имена остались в веках. Чьей собаке посвятил стихотворение Сергей Есенин? Что связывает Маяковского и беспородного щенка?

Антон Павлович Чехов

Любимой породой Чехова была такса. В его любви к ним чувствуется нрав сатирика. Ведь такса – пародия на собаку, хотя и добрая, и забавная. Первых двух его такс звали по-врачебному: Бром и Хина. Брата Антона Павловича, Михаил, писал в своих воспоминаниях:

Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: «Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам бы лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б». Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он также ставил передние лапки Антону Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха.

Владимир Маяковский

Одно из самых проникновенных признаний в любви к «братьям нашим меньшим» – пожалуй, во всей мировой литературе – мы найдем у Маяковского:

Я люблю зверье.
Увидишь собачонку –
тут у булочной одна –
сплошная плешь, –
из себя
и то готов достать печенку.
Мне не жалко, дорогая,
ешь!

О своей первой собаке Щене, помеси дворняги с сеттером, которую подобрал щенком на улице, он говорил: «Мы с ним крупные человеческие экземпляры». В своих воспоминаниях о Маяковском Лиля Брик писала:

Они были очень похожи друг на друга. Оба — большелапые, большеголовые. Оба носились, задрав хвост. Оба скулили жалобно, когда просили о чем-нибудь, и не отставали до тех пор, пока не добьются своего. Иногда лаяли на первого встречного просто так, для красного словца. Мы стали звать Владимира Владимировича Щеном. Стало два Щена — Щен большой и Щен маленький.

Маяковский против «клички» не был — в письмах к любимой женщине он так и подписывался — «Щен», «Щеник», «Счен». О совместном житье с Бриками и собачкой Маяковский написал в поэме «Хорошо!»: «Двенадцать квадратных аршин жилья. / Четверо в помещении — Лиля, Ося, я и собака Щеник».

После Октябрьской революции любимцем Владимира Маяковского стал французский бульдог . Из поездки во Францию в 1920 году поэт привез своего бульдога, которого назвал Булькой. Верная Булька жила у поэта на правах любимого члена семьи долгие годы и оставалась со своим хозяином до самого последнего его дня. Маяковский брал бульдожку во все поездки, расставаясь с ней только в редких случаях, когда на то вынуждали обстоятельства.

Говорят, Лиля Брик тоже души не чаяла в собаке. Маяковский представлял всем Бульку как их общего питомца. Булька не раз приносила щенков поэту, которых тот старательно выхаживал и раздавал знакомым, пристраивал у друзей и соседей. В день смерти Маяковского Булька и ее щенки тоже были в квартире. Неизвестно, кто взял к себе собаку после смерти хозяина. Было бы логично предположить, что заботиться о Бульке стала Лиля Брик, но таких свидетельств современники не оставили.

Михаил Пришвин

Все собаки Пришвина были охотничьих пород: лайки, пойнтеры, легавые, сеттеры, спаниэли – натаска была для него увлекательным, важным и интересным делом. Собаки занимали в его жизни и творчестве очень большое место – он их любил, и писал о них: «Собаки вывели меня в люди».

Николай Некрасов

Самую известную собаку Некрасова звали Кадо, это был черный пойнтер. Она трагически погибла на охоте, в нее по ошибке выстрелила жена Некрасова. Для хозяина смерть была настоящим ударом. Похоронили Кадо в имении у дома. На могиле положили плиту из гранита. Николай Алексеевич подолгу стоял возле нее.

Русский поэт любил собак настолько, что посвятил им стихотворение:

Собаки! Бог вас людям дал в награду,
Чтоб грели сердце, радовали глаз.
Как мало вам от человека надо,
Как много получает он от вас!

Когда собака с человеком рядом,
уходит из души по каплям зло.
она всегда поймет вас с полувзгляда,
наполнит дом уютом и теплом.

Когда потреплют нас в житейской драке
и кажется- напастям нет конца,
зализывают раны нам собаки
и слезы слизывают с нашего лица.

Так пусть же Человек- венец творенья,
каких бы в жизни ни достиг вершин,
склонит чело с любовью и почтеньем
к четвероногим врачевателям души!

Сергей Есенин

«Собаке Качалова» — именно так называется известное всем стихотворение Сергея Есенина. Знакомство поэта с Василием Качаловым, ведущим актером труппы Станиславского, состоялось в марте 1925 года. Вспоминая об этой встрече, Качалов писал: «Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой. Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюсь по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки, которой потом Есенин посвятил стихи. Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидел Есенина и Джима — они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу. Есенин одною рукою обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: «Что это за лапа, я сроду не видал такой». Джим радостно взвизгивал, стремительно высовывал голову из-под мышки Есенина и лизал его лицо. Есенин встал и с трудом старался освободиться от Джима, но тот продолжал на него скакать и еще несколько раз лизнул его в нос. «Да постой же, может быть, я не хочу больше с тобой целоваться. Что же ты, как пьяный, все время лезешь целоваться!» — бормотал Есенин с широко расплывшейся по-детски лукавой улыбкой».

Василий Качалов с Джимом

В этот вечер Есенин и Качалов проговорили до утра, вместе с другими гостями им внимал Джим. Василий Иванович написал об этом так: «Джиму уже хотелось спать, он громко и нервно зевал, но, очевидно, из любопытства присутствовал, и когда Есенин читал стихи, Джим внимательно смотрел ему в рот. Перед уходом Есенин снова долго жал ему лапу: «Ах ты, черт, трудно с тобой расстаться. Я ему сегодня же напишу стихи. Приду домой и напишу». Свое слово Есенин сдержал: в те же мартовские дни 1925 года он написал стихотворение «Собаке Качалова». И даже потом сам торжественно прочитал его псу!

Александр Куприн

Русский писатель Александр Куприн очень любил животных, и особенно — собак. Не случайно собаки появляются и во многих известных его рассказах: «Белый пудель», «Пиратка», «Собачье счастье», «Барбос и Жулька», «Завирайка». В своих воспоминаниях о Куприне Лидия Арсеньева пишет: «В его квартире на стене висел портрет Сапсана — огромной собаки-меделяна, рискнувшей своей жизнью, чтобы спасти жизнь маленькой Кисы — дочки Куприна.

Александр Куприн с Сапсаном

О «династии» Сапсанов, о его предках, Куприн мог говорить часами, и говорил так увлекательно, что однажды Елизавета Маврикиевна, которая знала все подробности и этого рассказа, и событий, присела «на минутку» послушать и так заслушалась, что опоздала открыть свою библиотеку. Куприн действительно любил и понимал животных, не наделяя их человеческими побуждениями и психологией, вникал в их мир и сердце. Исключительное терпение и ласка были у Куприна по отношению к животным. Он всегда старался понять, почему животное капризничает, не слушается, злится. «Эти господа четвероногие, — говорил Куприн, — никогда и ничего без причин не делают. Надо понять причину, устранить ее, и тогда животное будет вас слушаться». Широко известна фотография писателя с его любимой собакой Сапсаном — огромным псом меделянской породы. Именно этот пес является героем рассказа Куприна «Мысли Сапсана о людях, животных, предметах и событиях».

Киселев В. С.

Куприн очень любил животных. Об этом знали его друзья и знакомые и дарили ему собак, кошек, обезьян.

Писатель Л. Н. Андреев привез Куприну двух щенков — сенбернаров. Сенбернары выросли, размножились, и одно время в усадьбе Куприна в Гатчине, где он жил и работал, бегало восемь собак.

«Цирковой артист Жакомино, — рассказывает К.
А. Куприна, — подарил писателю собаку редкой породы — меделяна. Это был необычайной красоты и силы пес красно-песочной масти, весом свыше шести пудов».

«Сапсан Тридцать Шестой» — так иногда называл Куприн меделяна, намекая на его древнее, царственное среди собак происхождение. Александр Иванович снялся вместе с меделяном и дарил друзьям фотоснимки.

«И. А. Бунину от А. Куприна и Сапсана II» — написал Куприн на снимке, подаренном Бунину.

Сапсан погиб молодым. Куприн описал его в рассказе «Сапсан».

Кто-то подарил Александру Ивановичу обезьянку Марью Ивановну. Это было умное, сообразительное, но злое и проказливое животное. В Зеленом домике Куприна в Гатчине Марья Ивановна натворила невероятное количество бед: перебила всю чайную посуду, ободрала во всех комнатах обои, выдернула из всех вазонов и кадок растения…

Держать обезьяну в доме было невозможно. Ее взял к себе Жакомино — для дрессировки. Ему помогал Куприн. Обезьяна оказалась способной акробаткой.

Рассказ Куприна об этой обезьянке так и называется — «Марья Ивановна».

Свои рассказы о животных Александр Иванович не выдумывал. Все они взяты из жизни, и лишь один во многом «выдуман»: это рассказ «Слон» о девочке Наде, заболевшей равнодушием к жизни. Она ничего не ела, не пила, ничем на свете не интересовалась. Но вот к ней привели огромного, как гора, доброго, ласкового слона; он дует девочке в лицо теплым и сильным дыханием, вместе с ней завтракает, обедает — и девочка выздоравливает. Но и на этот рассказ Куприна натолкнула жизнь: болезнь его маленькой дочери Лиды. Она стала скучной, вялой, ничего не хотела, ничего не просила, ее нельзя было уговорить съесть котлету или выпить стакан молока.

Куприн купил ей заводного плюшевого слона. Но девочке нужен был живой слон.

Александр Иванович поехал к директору Петербургского зоологического сада, где, кроме взрослых слонов, был еще молодой слоненок, совсем крошка, но все же ростом с корову. Он попросил директора отпустить на один день слоненка к девочке, заболевшей равнодушием к жизни. Может быть, это ее развлечет и пробудит инстинкт к жизни. Директор, выслушав просьбу Куприна, громко расхохотался. Куприн обиделся, встал, ушел, а придя домой, написал рассказ «Слон» и прочел его Лиде.

— Это так и было? — спросила Лида.

— Так и было.

— И девочка выздоровела?

— Выздоровела, стала много и хорошо есть, повеселела, опять ходила гулять с няней на улицу…

Лида слушала, потом в первый раз за все время болезни рассмеялась и сказала:

— Ну какой же ты, папа, выдумщик! Как мог слон ходить в гости? Нет, ты настоящий обманщик! — подумала и добавила: — Ну, хорошо, дай мне яблочко. Я что-то захотела есть…

Сказка ли Куприна, заводной ли серый слон или сама собой прошла болезнь, но только с этого дня Лида стала есть и поправляться.

Чтобы лучше писать о животных, Куприн держал у себя в Гатчине уйму собак и несколько кошек, кроликов, теленка, кур, гусей, поросенка, козу, уток и вел за всеми этими животными наблюдения. Не избежали его наблюдений даже, как сообщает писатель Н. К. Вержбицкий, тараканы в кухне: Куприн делал на их спинках какие-то отметки мелом и пытался проникнуть в их «быт» и «нравы».

Огромный материал давали писателю наблюдения над скворцами. Они прилетали каждую весну и селились в саду Куприна. Литературовед Д. Ф. Батюшков в своей неопубликованной статье о Куприне «Стихийный талант» рассказывает, как Куприн изучал «психологию» лошади. Оба они возвращались из гостей верхом домой, в село Даниловское (в Новгородской губернии). Подъезжая к Даниловскому, заметили лошадь, которая забралась в овсы. Батюшков спешился, чтобы прогнать лошадь, но Куприн подхватил ее за челку и привел в дом. Сев на нее верхом, он заставил ее подняться по ступенькам балкона и настоял, чтобы ее оставили ночевать в доме.

— Хочу знать, когда и как спит лошадь, — объяснил Куприн.

«В ту пору, — рассказывает Батюшков, — Куприн писал “Изумруд”. Нельзя не признать, что “психология” лошади представлена в рассказе в высшей степени правдоподобно. Конечно, едва ли присутствие лошади в его комнате дало что-нибудь ему для раскрытия “внутренней жизни лошади”, но ощущение ее близости как-то настраивало его в нужном для творчества направлении…

…Собаки не меньше, чем лошади, занимали Куприна, — сообщает далее Батюшков. — Куприн серьезно изучал характеры и свойства разных пород собак… Особенно полюбилась ему откуда-то приставшая собака из породы гончих, которую он окрестил Сэмом — в честь одного из героев “Пикквикского клуба” — любимой книги Куприна. Вместе с Сэмом его сопровождали на охоту еще две собачонки, и Александр Иванович сочинил рассказ о трех собаках, женщине и Огненном человеке, уморительно передав “чувствования” собак при выстрелах, их отношения к его жене, которая сопровождала его на охоте, и разные игры собак по возвращении под впечатлением охоты… Но заправским охотником он не был, и когда съезжались к нему местные охотники из интеллигенции, привлеченные в особенности его рассказом об охоте “На глухарей”, то несколько разочаровывались, называя его простым аматёром (любителем). И действительно, не сама охота интересовала Куприна, а ощущения во время охоты, полет птиц, бег зверей, переживания охотников».

Случалось, животные болели, и тогда Александр Иванович лечил их. Делать это он начал еще в 90-е годы, когда работал в киевских газетах. Однажды он вместе с журналистом М. Н. Киселевым вылечил конька, у которого по дороге на ярмарку волк ободрал шею и плечо. Лечение это прошло успешно. Неудачей кончилось у Куприна лечение собаки в Крыму, в Мисхоре, где он жил со своей семьей летом 1903 года. Куприн, по рассказу М. К. Куприной-Давыдовой, вкатил собаке такую дозу лекарства, что она сдохла. Александр Иванович был удручен и давал клятву никогда больше не лечить животных. Клятвы своей он, однако, не сдержал, животных лечил, но с большой осторожностью и советуясь с врачами.

Русские писатели много, охотно и любовно писали о природе, охоте, животных, рыбной ловле. Особенно много и хорошо писали о животных Л. Толстой, Тургенев, Аксаков, Мамин-Сибиряк.

Куприн написал 30 рассказов, целиком посвященных описанию кошек, собак, слонов, обезьян, лошадей, птиц, и всюду он говорит об их уме, сообразительности, дружбе с человеком, об их веселом, общительном характере. Куприн внимателен и ласков ко всем тварям, населяющим нашу землю, он добр и справедлив даже к комарам и делит их на злых и незлых: в неоконченном рассказе «Двоенос» у Куприна «долгоногие незлые речные комары равномерно скакали вверх-вниз, вверх-вниз».

Нежную и сильную, совсем особенную любовь питал Куприн к собакам. Он даже собирался написать книгу об этих друзьях человека.

В книгах Куприна часто встречаются люди, связанные своими служебными или какими-либо иными отношениями с лесом, охотой, с миром животных. Кучера, лесники, лесничие, лесные объездчики, дрессировщики, пастухи, наездники и наездницы, просто любители животных (полковник Брем в «Поединке») — яркие, сильные, отлично выписанные фигуры.

В основе любви Куприна к животным лежит его любовь к природе, чувство ее, понимание; но любовь к природе пришла к Куприну не сразу. Свою молодую жизнь он провел в городах, лишь изредка бывая за их пределами, и в его первых пяти рассказах: «Последний дебют», «Психея», «Лунной ночью», «Дознание», «К славе» — и в повести «Впотьмах» природы нет, нет ее живых, ярких, «из жизни», описаний.

Впервые лицом к лицу с природой Куприн столкнулся летом 1894 года, когда, покончив с армейской жизнью, приехал в зеленое вековое царство леса, в Звенигородское лесничество, в Киевской губернии, к Натам — к своей сестре Зинаиде Ивановне и мужу ее, лесничему Станиславу Генриховичу.

Лес покорил Куприна, очаровал его. Страстный любитель леса и охотник, Станислав Нат сумел показать Куприну лесные чащобы во всей их красоте и величии, раскрыть все обаяние леса.

С. Г. Нат служил сначала на Украине, затем в лесах Рязанщины, и, наконец, на севере, в лесах Вологодской губернии.

«Страстный и отважный охотник, — писал о нем журнал “Лесное хозяйство и лесная промышленность” в 1929 году, когда умер С. Г. Нат, — он тысячи километров проделал на лодках и пешком, чтобы, как настоящий следопыт и исследователь, забраться возможно глубже в лесную глушь в обществе охотников — зырян, самоедов и остяков».

Лесовики Вычегды, Мезени, Печоры долго помнили импозантную фигуру Ната, с черной окладистой бородой и шевелюрой седых волос, помнили его увлекательные лесные рассказы.

С. Г. Нат был ученым лесоводом, окончил два высших учебных заведения, в последние годы своей жизни руководил лесоэкономической экспедицией на Урале. Конечно, это о нем писал Куприн в рассказе «Черная молния», изображая лесничего Турченко: «Лес был его настоящею семьею и, кажется, единственной страстной привязанностью к жизни».

Куприн часто бывал у Натов в Куршинском и Зарайском лесничествах, Рязанской губернии, где гостил, отдыхал, писал и охотился вместе с лесниками, деревенскими охотниками и Натом.

О том, какое значение имел лес в его творчестве и жизни, Куприн много лет спустя сам рассказал в письмах к сестре Зинаиде Ивановне.

«Весть о смерти Ната, — писал Куприн, — не потрясла меня, но огорчила до слез. Как много прекрасных воспоминаний связано в моей памяти с ним, начиная с его первого курса в Петровской академии, а потом в лесничествах — Звенигородском, Куршинском, Зарайском. В них — самые благодатные месяцы в моей жизни. Там я впитал в себя самые мощные, самые благородные, самые широкие, самые плодотворные впечатления. Да и там же я учился русскому языку и русскому пейзажу. Поистине в духовном смысле вы оба были моими кормильцами, поильцами и лучшими воспитателями».

И Куприн любил писать о лесе. Один из лучших его рассказов о лесе — «Ночь в лесу». Только человек, влюбленный в природу, мог создать такой удивительный рассказ.

Осенью того же, 1894 года Куприн стал сотрудничать в киевских газетах и в одной из них — в «Жизни и искусстве» — очутился в среде журналистов и литераторов высокой квалификации, людей прогрессивных, для которых знание русской литературы было обязательно. Офицеру Куприну, чтобы сравняться с ними в знаниях и журналистской квалификации, пришлось много работать над своим самообразованием, много читать по общественным вопросам, читать и десятки раз перечитывать писателей — старых и новых, русских и иностранных. Он испытал на себе сильное влияние Гл. Успенского, Гаршина, Л. Толстого, Мопассана, Чехова, с их любовью и знанием жизни, человека, природы.

Так, два мощных воздействия на творческую душу писателя — лес и литература — способствовали тому, что Куприн стал одним из самых сильных и тонких мастеров картин родной природы.

Несколько слов о любви Куприна к цветам.

В 1909 году Куприн жил с семьей в Житомире, в доме, позади которого взрыхлил небольшой участок земли и засадил его цветами. Он работал, писал. Время от времени, оставляя письменный стол, выходил в свой цветничок, ухаживал за розами, напевал густым, сиплым баском: «Артишоки, артишоки не растут, не растут в нашем огороде…»

Куприн неоднократно писал о цветах. Целиком посвящены цветам его рассказы «Столетник», «Фиалка», «Резеда».

Вот отрывок из опубликованного и хранящегося в Архиве литературы и искусства в Москве рассказ А. И. Куприна «Резеда»:

«Удивительный аромат — нежный и прекрасный — отчетливо стоял в воздухе. Он как будто давно уже был Горбачеву известен, близок и радостен, но (который) он никак не мог узнать. Он только ловил его жадными ноздрями.

— Чем это так прелестно пахнет, Федор Алексеевич?

— Ах, господи, да неужели забыли? Резеда, мой друг, резеда! Самый милый, самый любимый и самый застенчивый русский цветок — резеда, сохранявшая в путях на север свое персидское наименование».

Вечером гость и хозяин дома сидят на балконе.

«И вот тихонько пришло к нам на балкон милое, ласковое, неописуемое, ни на что другое не похожее благоухание освеженной резеды». И хозяин рассказывает гостю:

«Странно, очень странно относились русские люди к резеде, которая как раз всего охотнее растет и всего лучше пахнет в средней, черноземной полосе России. Ни в одних стихах резеда не была воспета, а в романах и повестях она всегда является символом пошлости и мещанства, наряду с канарейкой, геранью и олеографической картинкой. Высоко ее ценили и держали не для клиентов, а для себя отличные садовники из чехов и латышей. Но нужно сказать, что любил резеду и русский мужик, который дал цветам такие прекрасные, мягкие и поэтические имена и у которого так развито чувство обоняния. Едва только удалось крестьянину путем сверхчеловеческого труда выбраться из черной, грязной курной избы в полутораэтажный новый дом с палисадником, то первым долгом заводил он под окнами резеду “для душевной утехи”…

Резеда — один из любимейших цветков Куприна. С ней могла соперничать только сирень.

Последние недели жизни Александра Ивановича. Весна, Гатчина. Во всем городе цветет и благоухает сирень — фиолетовая, белая, розовая.

В парке вдоль озера медленно, опираясь на палку, часто останавливаясь, идет старый русский писатель, в очках с черной оправой, с толстыми стеклами. Он с трудом дышит и все же жадно вглядывается и старается запомнить и неподвижную гладь озера, и молодую нежную листву тополей, и сиреневые кусты вдоль аллей парка; он не перестает, верить, что к нему вернется здоровье и он напишет рассказ о скромном, но истинно прекрасном цветке — сирени.