Какой породы была собака маму
Фото любезно предоставлено питомником Alex Hoff
Среди всех пород собак есть одна совершенно особая – порода псов-хранителей. Они умеют чуять опасность и недобрые намерения, невысказанную угрозу или ложь. Именно такой пёс чуть не погиб на оживлённой трассе, но его нашла и спасла та, кто станет для Урса настоящей хозяйкой. Она никому не позволить выгнать или обидеть пса, а он теперь будет охранять и защищать её, ведь в этом и есть смысл жизни пса-хранителя.
Уважаемые читатели, по многочисленным просьбам я продолжаю историю про Урса и его семью. Начало первой книги здесь.
Начало
Предыдущая часть
Мышка была не просто кошкой, а кошкой чрезвычайно упорной. Могли обрушиться горы, и остановиться реки, но если уж возникла у неё идея уточнить что же там, за дверкой-решеткой, то цель надо было любой ценой достигнуть! Правда, как назло, решетка держалась крепко, и на отколупывание заветного зарешеточного пространства потребовалось несколько больше времени, чем Мышка рассчитывала. Тем более, что делать это можно только когда в комнате никого не было! Мышь отлично понимала, что люди и псы это не одобрят. Странные они…
-Не люблю, когда снег идёт. Холодно сразу! – Мышка сидела на спине лежащего Урса и перебирала лапкой его шерсть. Самое тёплое место в доме, если не брать в расчёт батареи, она нашла давно, ещё когда была совсем маленькая! Тогда ей часто снились страшные сны, что она барахтается в чем-то белом и ледяном, и воздуха мало, и силы уходят, и даже маму позвать уже не получается. А вот, если зарыться в шерсть Урса, эти сны можно было не бояться. Они просто таяли, как будто их и не было, становились вовсе даже не страшными, а просто снами, которые пришли и исчезли, и больше не вернутся никогда.
-Так зачем же ты всё выскочить на улицу пытаешься? Это очень опасно! Таким как ты туда нельзя! – назидательно произнёс Бэк.
-Каким таким? Какой я породы? Ну, что вы оба так морды отводите? Вот Урс – пёс хранитель. Ты – ротвейлер, я слышала, а я? Я породы кошкособ? Почему то же меня люди кошкой зовут? Значит, я похожа на кошку?
-Возможно, скорее всего, так и есть… – неохотно пробормотал Урс. Их идея с выучкой Мышки как собаки, оборачивалась всё новыми и новыми сложностями. Команды кошка выполняла отлично, но дисциплина хромала на все лапы! И, кроме того, кошка постоянно рвалась на улицу! – Но, кош… В смысле таким собакам на улицу ходит нельзя! Это очень редкая порода, и это опасно!
-Опять опасно! Куда ни сунься, всё нельзя и нельзя! На шторы – нельзя, за шкаф – нельзя, на плиту – ни в коем случае, на улицу – ни-ни! В форточку и то нельзя. Поставили везде эти сетки дурацкие. И ведь, коварно так поставили, такие, что не продираются! – Мышка честно пробовала! И правой лапой и левой и даже задними царапала. Ничего не получилось! Она караулила входные двери, и тоже напрасно! Семья бдила и вылавливала Мышку в полёте, а норка, куда она так удачно лазила за добычей, была теперь наглухо забита.
Наверное, кто-то другой смирился бы с таким положением вещей, но, только не Мышка!
-Ладно, зато у меня есть нашкафная норка! А таааам… – Мышь дергала и скребла решетку, день за днём царапала штукатурку вокруг креплений, пока наконец-то не ослаб один уголок, а потом и другой. Ещё два угла держались, и не давали Мышке исполнить её мечту!
Урс с удовольствием трусил рядом с хозяевами по свежевыпавшему снегу, который успел уже намести приличные сугробы. В отдалении верещала какая-то тётка, монотонно выкрикивавшая имя пса, Урс переглянулся с Бэком и недоуменно покачал головой. Как можно так себя вести, он просто не представлял!
-Он что, сумасшедший этот пёс? Его зовут и зовут, а он? – не выдержал приятель.
-Невоспитанный очень. И не хозяйка у него на первом месте, а какие-то его желания! Дурень! – хмуро ответил Урс.
Они шли по аллее мимо детской площадки, когда на них налетела какая-то молодая женщина, стоявшая у качелей со смартфоном в руках.
-Почему вы со своими погаными, вонючими и заразными псами ходите там, где дети гуляют? – она огляделась в поисках соратниц для атаки, но несколько женщин и двое мужчин, которые следили за вознёй детей на горке и на качелях, не выразили желания поучаствовать в скандале. – Не смейте тут ходить! Гадят, воняют, укусить могут! Антисанитария! Сколько нападений!
Алёна с Павлом переглянулись, пожали плечами и спокойно продолжали свой маршрут. Оба пса были на поводках, к потенциально опасным породам никаким боком не относились, заходить на детскую площадку никому из них и в голову бы не пришло! Тем не менее, голосистая особа продолжала вещать о правилах, которые судя по всему и в глаза не видела, ещё очень долго. А потом приникла к смартфону, что бы написать в соцсети о невозможном поведении придурочных собачников, которые совсем распустились!
Павел с нежностью покосился на Алёну. Какое счастье, что он женился на ней, а не на какой-нибудь такой же голосистой девице! Заодно и посочувствовал неведомому ему мужу этой особы.
-Это ж какое терпение надо иметь, чтобы эту циркулярную пилу дома терпеть! Убиться можно! – пробормотал он.
-Да уж. Трудно. Мне вот больше ребенка жалко. Муж-то сам её выбирал, а малышка?
-Я даже не понял, какой из детей её, – пожал плечами Павел.
-Девчушка в белом комбинезоне с меховой опушкой. Она одна играла. Все остальные кучками и вокруг родители или бабушки-дедушки, а эта одна в сугробе копошится. Я привыкла на детей внимание обращать. Автоматически уже получается, наверное, зрение так натренировано.
Они дошли до любимого лесочка, вдоволь поиграли с собаками, а возвращаясь обратно, издалека услышали какие-то крики и рыдания.
Плакала и кричала всё та же девушка со смартфоном.
-Соняяяя, Соняяяя, Сонеееечкаааааа! Ну, где же тыыыыы!!! – она металась вокруг площадки, беспорядочно размахивая рукой с намертво зажатым смартфоном.
Несколько человек тоже начали окликать ребенка.
-А всё почему? Всё потому, что за дитём следить надо, а не прилипать к гаджету своему! – неодобрительно проворчала одна из дам, уводя домой внуков. – Сколько раз ей говорили, смотрите за дочкой! Как же, скажи ей! Сразу в крик, мол не лезьте не в свои дела! Чего вы воете, полицию вызывайте, приедут с собакой, быстро найдут. Снег же, холодно! А вдруг завязнет где-то в сугробе! – возвысила она голос в сторону пробегающей мимо незадачливой мамаши.
-Не лезьте не в свои… – начала по привычке та, а потом горько заплакала.
-Паш, давай попробуем? – Алёна отлично знала, что Урс может легко распутать даже сложный след. Летом они так с Лёхой развлекались, и не было случая, чтобы Урс не нашел спрятавшегося паренька, как бы тот не путал следы.
-Девушка, если у вас есть предмет, который пахнет дочкой, наши собаки могут попробовать её найти по запаху! – Алёна с сочувствием смотрела на зарёванную и перепуганную девушку, у которой тряслись руки и губы, и косметика размазалась, и вовсе она уже не хотела ругаться, а мечтала только найти дочку.
-Ппппо зззапаху? Да! Полиция же тоже так ищет, там же тоже собаки! – Кристина напрочь забыла, как только недавно последними словами ругала этих самых собак и их хозяев, а потом с упоением перемывала им кости, переписываясь с многочисленными подругами. – Есть! Конечно, есть! Вот, игрушка её, она почти из рук не выпускала! – Кристина достала из сумки мягкую игрушку – единорожку, и опасливо протянула его Урсу. Тот даже не пошевелился.
Единорожка взяла Алёна и поднесла к носу пса. – Урс, постарайся учуять ребенка.
Урсу унюхать запах было проще простого, только вот от игрушки, полчаса пролежавшей в сумке Кристины, агрессивно пахло, нет, воняло резкими духами. Пёс принюхался, чихнул, но всё же вынюхал нужный ему запах. Бэк справился чуть позже.
-Урс, Бэк, искать! – Павел и Алёна следовали за собаками, которые, ведя носами по утоптанному снегу безошибочно распутывали маршрут малышки.
-Точно! Она тут была! – воскликнула одна из женщин. – Ой, молодцы какие!
-Да, и в этом сугробе она играла! – подтвердил мужчина, укачивающий в коляске весьма бодрого сына. – Я обратил внимание, потому что она упала, но не заплакала.
-Да, она редко плачет… – прошептала Кристина и зарыдала так, что все поняли – дочка в этом вопросе пошла не в маму!
Урс нашел место, где ребенок начал уходить от площадки, и дальше уже шел без малейших сомнений. Вытоптанный пятачок у фонаря, через дорожку, узкая тропочка между высокими сугробами, дальше, дальше.
Соня нашлась через две аллеи за обломками вчерашней снежной крепости. Она горько плакала из-за того, что потеряла варежки, а они были такие красивые с мордочками мишек-панд. Она сама их сняла, решила с пандочками поиграть, а потом отвлеклась, и где-то обронила.
-Мама ругаться будет! Мама расстроиться! – девчушка забилась в уголок между снежными глыбами и стала совсем невидимой в своём белом комбинезоне. Руки замёрзли, она втянула их в рукава, и тихо плакала, пока перед ней не возник чёрный нос мохнатого и огромного зверя. Но, Соня сразу поняла, что это не волк вовсе, а собачка. Собак она не боялась, но мама никогда не разрешала их даже погладить. Даже добрую и смирную собаку, которая у бабушки и дедушки живёт, Соня могла гладить только когда мама была занята и их не видела. – Собачка! Ты такая большая! Ты меня искала?
-Конечно тебя! Ну-ка, давай, вставай. Нельзя же на снегу сидеть.
-Я знаю, что на снегу нельзя, но у меня ножки устали.
-Тогда пойдём к твоей маме!
-Нет, я боюсь. У меня варежки пропали, с пандочками!
-Ничего у тебя не пропало! Бэк, отдай ей варежки, – Урс только головой покачал, глядя, как обрадовался смешной щеночек забавным крохотным налапникам.
-Она что, тебя понимает? Разве есть люди, которые собак понимают? – тихонько спросил Бэк, глядя, как подбегают хозяева и несется за ними мама девчушки.
-Дети иногда могут, а потом забывают. А взрослые говорят, что они просто придумали, или так играют.
Кристина видела только стоящих рядом собак, а потом зашевелился снежный комок, и она увидела свою Соню!
-Мамочка, ты только не ругайся, я пандочек потеряла, а пёсики мне их нашли, вот, видишь и правая пандочка и левая, не плачь только! – торопливо рассказывала испуганная Соня. Но, мама и не думала ругаться! Только плакала и обнимала её. Что-то брякнул смартфон так же намертво зажатый в руке Кристины, но она не посмотрела на экран, а кинула смартфон в снег. Теперь-то уж ей точно ничего не мешало схватить своего ребенка на руки и крепко её обнять!
-Спасибо вам! Спасибо! Огромное вам спасибо! Я её сама, дура, ругала за эти варежки, вот она и испугалась откликнуться. Маленькая моя, прости меня, это всё совсем не важно, главное, что ты цела и со мной! И вы меня простите, пожалуйста, я… Я боюсь собак, даже у свёкров не могу себя заставить их собаку погладить. Такая трусиха глупая. А ваши, ваши такие молодцы!
Урс ухмыльнулся и, копнув снег, аккуратно достал её смартфон, про который она напрочь забыла первый раз за долгое время и подал ей.
-Ой… Он что, это он мне напомнил, что я его кинула и могла потерять? – Кристина вытирала слёзы, целовала дочку и не очень-то уже и понимала, а почему она боится собак?
-Клянусь, он только лапой не шаркнул, вручая этой мамашке её игрушку! И так ухмылялся… – рассказывала Алёна дамам и Лёхе как они нынче мило погуляли.
-Вот у всех, у всех есть дела. А я? А чем я хуже? – Мышка сердито выслушала новости и отправилась отколупывать решетку. – Ой, поддаётся, уррррамммм! – третий крепёж не вынес натиска Мыши и отвалился вместе с куском штукатурки. Повернуть решетку на оставшемся креплении было делом одной минуты, но тут Мышку постигло страшное разочарование! Норка оказалась слишком узкой! Наплыв штукатурки на вентиляционное отверстие убрать поленились, и Мышь никак не могла просочиться! И так и этак она пристраивалась, протягивала лапку, ощупывала внутренность недоступной норки, вдыхала незнакомый, но очень привлекательный запах. Выгребла лапой несколько крошек и глубоко задумалась.
А через пару дней, вечером, когда Матильда Романовна открыла входную дверь и была остановлена говорливой Ульяной на лестничной клетке, мимо её ног прошмыгнула незаметная серая тень, которая одним махом перелетая через несколько ступенек, кинулась вниз. Гулять на улицу!
-Все дела переделаны, всё обыскано, всё освоено! Даже моя норка… Да, там кто-то есть, но как его выманить? Надо идти гулять, найти какое-то интересное собачье дело! – размышляла Мышка, выскочившая из подъезда за ногами какой-то соседки и шмыгнувшая в сторону парка. Ей не нравился снег и холод, но ведь настоящие собаки этого не боятся, а значит, и она не будет!
Уважаемые читатели, не сердитесь за окончание на таком волнующем моменте. Я обещала вам встречу Урса и Мяуна, сама по себе эта встреча ещё не произошла, но вот кое-какие события для того, чтобы она случилась уже совершились. По ссылке можно пройти в главу книги про Мяуна и прочитать, что случилось с Мышкой: Продолжение про Мышку уже выложено и вы можете прочитать его тут, в конце главы.
Продолжение (следующая глава про пса-хранителя)
Источник
“Иван Тургенев написал отличный рассказ о глухонемом парне с плантации. Этот славный русский великан так крепко подружился со спаниелем, что научился довольно внятно мычать его имя, причем спаниель не только шел на зов, но и пытался отвечать по-человечески. Дружба угнетенных вызвала ярость плантатора, и он заставил бедного парня утопить собаку. Рабы возмутились, и в России произошла гражданская война”, – так в шутливой интерпретации современного писателя якобы рассуждали о рассказе Тургенева американские ученые1.
Может, в этаком пересказе классического произведения русской литературы и не все точно, но то, что собачка была спаниелем – истинная правда! Выдающийся литературовед академик М.Л. Гаспаров писал: “Какой породы была Муму? Никто не помнит. Испанской породы – спаниель. А обычно ее представляют более плебейской, дворняжкой, стилизуя под Герасима”2.
Попробуем разобраться.
Я. Турлыгин. Иллюстрация к рассказу “Муму”. 1900-е гг.
Судьба рассказа и его символы
И.С. Тургенев создал свой знаменитый рассказ “Муму” весной 1852 г. Сперва он предназначал его для второго тома славянофильского “Московского сборника”, благо и действие происходило в Москве, да и главный герой, мужик-богатырь в красной рубахе, недаром так нравился И.С. Аксакову. Но альманах не был разрешен цензурой, и тогда в 1854 г. рассказ напечатали в журнале совершенно иного направления – в некрасовском “Современнике”.
Рассказ быстро стал популярен. Беллетрист Г.П. Данилевский приводил свой разговор с преподавателем приходского училища в городке Богодухов Харьковской губернии, состоявшийся лет через десять после публикации:
“- Что же у вас теперь в моде из литературного мира?
– В классах не раз я читал ученикам повесть3 “Муму”: верите ли, восторгу учеников не было конца. А когда в повести доходило до того, что собачонку там эту немой с горя в воде утопил, накормивши ее перед тем борщиком, в классе вой и рев от плача поднимался. Волосы, сударь, у меня самого на голове вставали дыбом при этом волнении слушателей моих!”4
“Муму” дает повод для различных интерпретаций. Там можно разглядеть и славянофильскую тенденцию, и, разумеется, антикрепостническую (что усматривала даже царская цензура). Можно, наверное, при большом желании толковать рассказ и фрейдистски. Ведь в его основе история немого крепостного мужика Андрея, принадлежавшего матери писателя Варваре Петровне. Герой рассказа поначалу заигрывал с прачкой Татьяной, и лишь когда волею барыни Татьяну выдали замуж за другого и отправили в деревню, он подобрал себе щенка. В конце концов, вернувшись из Москвы, он “совсем перестал водиться с женщинами, даже не глядит на них, и ни одной собаки у себя не держит”. Тургеневу присуще ясное изложение, прекрасный язык, фиксация колоритных черт быта, обихода, разговоров.
Однако стоило бы посмотреть на собаку, мужика и барыню не как на знаки и символы (чего бы то ни было – жизни народной, язв крепостничества, мужского и женского начал), а как на литературное воплощение персонажей русской повседневности. Тургенев прекрасно знал и провинциально-помещичий, и старомосковский быт. Тем более что история-то, по сути, – про его родню и его дворню. Герой рассказа взят был в Москву из поместья, что в двух-трех днях пешего пути по тульскому шоссе и в двадцати пяти верстах от самой этой дороги – там же, где тургеневское поместье. В московской барыне, у которой стал жить Герасим, проглядывают черты властной матери Тургенева Варвары Петровны.
Барыня была вздорной, взбалмошной, непостоянной, но не злой. При ней обитало и кормилось много приживалок, составлявших ее непременную свиту. Многолюдной дворне было у нее неплохо. Иные из дворовых уже сами становились кем-то вроде приживал. Хорошо жилось и собакам, в которых заядлый охотник Тургенев разбирался прекрасно.
Варвара Петровна Тургенева, мать писателя, стала прототипом барыни из рассказа “Муму”. 1840-е гг.
Испанская порода
Дворовый человек старой барыни глухонемой дворник Герасим вытащил из Москвы-реки щенка-сучку. Читателю не вполне ясно: то ли собачку бросили в воду, чтобы там утопить, то ли она, отбившись от дома, сама туда соскользнула. При первом взгляде на нее, барахтавшуюся в тине у самого берега, Герасим разглядел только “небольшого щенка, белого, с черными пятнами…”. Дворник принес ее к себе в каморку, в которой жил одиноко и уединенно, “уложил спасенного щенка на кровати, прикрыл его своим тяжелым армяком, сбегал сперва в конюшню за соломой, потом в кухню за чашечкой молока”. “Бедной собачонке было всего недели три…”
Поначалу она была слаба, тщедушна и неказиста собой, “а месяцев через восемь, благодаря неусыпным попечениям своего спасителя, превратилась в очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами”.
“Испанской породы” – это несколько неопределенное указание, даже с уточнением про длинные уши, пушистый хвост трубой и белую с черными пятнами масть. И все же понятно, что Муму была охотничьей легавой длинношерстной собакой, предназначенной для охоты на птицу. В XIX в. насчитывали много разновидностей так называемых испанских собак, среди которых выделяли и “настоящих испанок”, и английских спаниелей, и французских эпаньелей. Как правило, это собаки небольших размеров, да и черно-белый окрас у них встречается нередко.
Специализированные породы спаниелей стали определяться позже, только с конца XIX в. Среди них появились породы крупные (для розыска разной птицы и подъема ее на крыло) и мелкие, например, кокер-спаниели (для охоты на вальдшнепов). Однако и те и другие продолжали быть именно охотничьими собаками. В наше время некоторые разновидности спаниелей бывают и домашними. Точнее, и эти собаки – охотничьи, им желательно бегать на воле и охотиться, но они уже могут обитать в тесных городских квартирах и умеют хорошо ладить с людьми. Однако замечено и такое: “Среди лидеров по покусам первое место принадлежит отнюдь не ротвейлерам, а кокер-спаниелям. Их игрушечно-обманчивый вид провоцирует людей погладить, потискать животное, что оскорбительно для охотничьего пса (возможно, в душе считающего себя ротвейлером!)”5.
Я. Турлыгин. Иллюстрация к рассказу “Муму”. 1900е гг.
Против породы не попрешь!
Видимо, в XVIII-XIX вв. некоторых собак “испанской породы” приучали к роли комнатных питомцев. Исследователи творчества Тургенева обращали внимание на то, что о породе собаки известно мало, хотя это и важно для сюжета произведения. Проводился даже опрос читателей на эту тему. Большинство ответили, что Муму – дворняжка6. Какой еще быть собаке простого дворника? Между тем для Тургенева и его сюжета охотничьи задатки “собачки испанской породы” были, конечно же, важны.
Муму “как будто чувствовала, что только в Герасимовой каморке она была полная хозяйка, и потому, войдя в нее, тотчас с довольным видом вскакивала на кровать”. А вот в барский дом она никогда не заходила. Герасим жил в другом здании – над кухней. Сам-то он хаживал в дом к барыне с дровами, но его собачка никогда.
Обязанностью Герасима было караулить по ночам. И тут Муму стала ему верной помощницей. “Ночью она не спала вовсе, но не лаяла без разбору, как иная глупая дворняжка… тонкий голосок Муму никогда не раздавался даром: либо чужой близко подходил к забору, либо где-нибудь поднимался подозрительный шум или шорох… Словом, она сторожила отлично”. Муму, рожденная охотничьей собакой, вполне освоилась с положением собаки дворовой, как привыкший с детства к тяжелому крестьянскому труду Герасим в конце концов стал отличным дворовым работником при городской усадьбе.
Драматическое развитие событий началось, когда барыня, углядев Муму из окна, задумала привести ее в господский дом и приголубить, но собака ее чуть не укусила. Муму, верная своему хозяину и дворовой жизни, никак не могла резвиться и кривляться в барских покоях. Неспроста же она и прежде никогда не заходила в господский дом. То есть домашней-то она, может, и стала бы, а вот комнатной да постельной – вряд ли.
Известно, что комнатные (дамские) собачки – это, как правило, “карликовые или видоизмененные формы сторожевых и отчасти охотничьих собак”7. Муму, хоть небольшого роста и милой наружности, все же никак не карликовая и не видоизмененная. Охотничья собака могла стать дворовой сторожевой, и у смышленой Муму это вполне получилось. Но такая собака по своей природе не умела сделаться собачкой комнатной – вроде болонки или левретки.
С этого момента все и пошло наперекосяк, закончившись трагедией.
1. Степанов А. Сказки не про людей. М., 2009. С. 83.
2. Гаспаров М.Л. Записи и выписки. М., 2008. С. 379.
3. Так в тексте. Правильно – рассказ.
4. Данилевский Г.П. Украинская старина. Харьков, 1866. С. 350.
5. Зайцева О.В. Перевод с собачьего. М.; СПб., 2008. С. 60.
6. Живая старина. 2005. N 4. С. 20.
7. Сабанеев Л.П. Собаки охотничьи: легавые. М., 1992. С. 10.
Источник