Книги о породе собак алабай

От автора

Есть на свете три “дыры” – Термез, Кушка и Мары!

Эту поговорку советские офицеры распространили по всей территории СССР. Причем узбекский Термез значился у офицеров лучшим из трех городов, Кушка – худшим, а назначение на Кольский полуостров воспринималось как подарок судьбы.

Я родился в конце 50х в жарком и пыльном туркменском городе Мары. Память хранит некоторые моменты раннего детства именно так, как я все воспринимал в то время, в возрасте 4 – 6 лет.

Открытая веранда с глинобитным полом в нашем доме казалась мне очень большой, громадной, я помню, на веранду взбирался с трудом, ее две ступеньки были для меня высоки. Летом босым по земле и песку нужно было передвигаться быстро, чтобы не обжечь ступни, а перебегать асфальтированную дорогу быстрее, максимально быстро. Соседские дети – туркмены поделились своим медицинским опытом: летом ранки и порезы нужно посыпать придорожной пылью. Но это не пыль, это мелкий светло – желтый песок, настолько прожженный солнцем, что я не знаю ни одного случая заражения или гангрены: ультрафиолетовые лучи выжгли все вредное. А возможно препараты из аптечек наших матерей и наказания за самолечение были действенней ультрафиолета …

И собаки. Очень большие, громадные. Но я отлично помню, что никогда не испытывал ни малейшего страха перед ними. Два наших кобеля, Малай и Серый, представлялись мне никчемными, наглыми и грубыми. В возрасте 4 – 6 лет я ощущал себя человеком, а это были в моем понимании всего лишь собаки. Но собаки не считались со мной как с человеком, они не раз спихивали меня с крыльца, бесцеремонно отбирали у меня печенье или бутерброды с маслом. И это делалось ими со спокойной уверенностью. Я отчетливо помню, как часто в раздражении пытался ударить алабая ладошкой по мясистой харе, но никогда мне это не удавалось, ни разу, реакция алабая просто несравнима с реакцией ребенка, и это раздражало меня еще больше. Отняв у меня и съев очередной кусок хлеба с маслом, собаки теряли ко мне всякий интерес. Реваншистские попытки бросить камень в собаку тоже были неудачными: на близком расстоянии ближний из двух псов чуть толкал меня плечом или бедром и я падал, а с дальнего расстояния они уклонялись от камня. Но все это происходило, если во дворе не было моих отца или деда.

Мог ли я тогда знать, что много лет спустя мои собаки так же будут отбирать лакомства у моих детей, предварительно убедившись, что я не вижу грабежа?

В общем, кобелей я не любил, они только раздражали меня, но другое дело Альфа! Я обожал эту собаку и как полагал, Альфа меня очень любила. Просто Альфа, слово “сука” для 4 – 10 летнего ребенка было ругательным. С Альфой я щедро делился печеньем, приворовывал для нее продукты из холодильника, во время разделки мяса на веранде клянчил у мамы или у бабушки кусочек мяса или косточку для нее. Несколько раз я видел, как Альфа рычит и гонит Малая и Серого и те позорно отступают. Я знал, что когда Альфа на крыльце веранды, то кобели не подойдут, Альфа не потерпит конкурентов в искусстве попрошайничества, поэтому то я и считал Альфу символом храбрости и отваги.

Но самое главное – щенки Альфы. Даже дядина мелкокалиберная винтовка не шла с ними ни в какое сравнение.

Затем был переезд нашей семьи в Узбекистан, в Самарканд, и здесь всегда были средне – азиатские овчарки, но с начала нашего переезда и до 1994 года не было такого года, чтобы я не гостил в Мары у своей родни три – пять дней или месяц, а то и несколько раз в году. Я никогда не был в пионерском лагере, позже никогда не ходил с друзьями в горы и не ездил на воскресные пикники “за город”. А в Мары всегда находился час – другой, чтобы родственники или друзья показали очередного алабая. Но самое главное – поездки на пастбища и в пески. Брат моего отца – дядя Миша, работал в обл. агропроме начальником одного из отделов и просто обязан был время от времени посещать пастбища. Иногда дядя планировал поездку в пески так, чтобы это совпало с моим приездом. В Туркмении не говорят “пустыня”, здесь говорят “пески”. И это действительно пески, одни бескрайние пески.

В возрасте 8 лет, в Теджене, на богатой туркменской свадьбе, я впервые увидел собачьи бои. Здесь принято в начале свадьбы показать гостям 2 – 3 собачьих турнира, занять гостей. Это не бой насмерть, не кровавое шоу, а один из способов развлечь гостей. Зрелище это оказалось для меня настолько сильным, что, наверное, я испортил настроение отца и дяди. Как и зачем я буду сидеть на этой свадьбе, если здесь три пары таких алабаев? После таких впечатлений я большую часть ночи провел возле собак, правила приличия были забыты, но мне прощали мои чудачества.

Дом с большим индивидуальным двором, где можно содержать 2 – 3 собаки, я приобрел и перестроил лишь в середине 90х, до этого у нас был двор общего пользования на семь семей, т.е. семь домов в одном дворе. Сарай с фасадной частью из сетки – рабицы служил неплохим вольером, и, живя в общем дворе, я умудрился содержать 1 – 2 собаки. Много раз я доращивал лучших щенков до 4 – 8 месяцев, дарил друзьям, отдавал в “хорошие руки” и даже пристраивал охранниками на предприятия.

Однажды священник самаркандской церкви спросил меня, имея ввиду собак: “Зачем Вы это делаете? За что Вы их так любите”? Священник улыбался, вопрос был дружеским, я отшутился, но факт: просто мне было нужно, чтобы они были на свете. Если бы мне предстояло жить долгое время на изолированной территории, в степи, в горах или на необитаемом острове, то я предпочел бы, чтобы моим товарищем и единственной живой душой рядом был Алабай, а не человек. И это не только вопрос безопасности существования.

Сорок, тридцать лет назад многие считали мое увлечение чудачеством еще и потому, что это всего лишь “азиат”, местная порода, которой хватает в наших краях. Вот если бы это были немецкие овчарки, доги или ризеншнауцеры!…

В 1981 году я впервые вывел на выставку молодого кобеля. К растерянности владельцев догов и боксеров мой юниор занял первое место. Через 2 года история повторилась, затем еще раз. В конце 80х один из руководителей кинологического клуба сделал хорошую рекламу своим двум первым привезенным в Самарканд доберманам. Первое место на выставке присудили моей суке – юниору, владелец доберманов был разгневан и раздражен. “Как это “азиатка” может быть лучше элитного добермана с “метровой” родословной”? – так в 80е годы мог рассуждать даже работник кинологического клуба. Потом было много побед, только первые места, дошло даже до того, что я пару раз выставлял свою собаку своего разведения под чужой фамилией владельца. Собака занимает первое место, владельцы других собак ликуют – “проклятый Шумахер” в этот раз не победил.

В конце 80х начался обратный процесс переселения русскоязычного населения в Россию, а в 90е годы этот процесс усилился. Многие семьи уезжали со своими собаками и эти собаки стали живой рекламой среднеазиатских овчарок в России. Именно в этот период россияне и украинцы приезжали в Туркмению и Узбекистан с целью приобретения щенков и взрослых собак.

В конце 70х годов мне довелось побывать в забайкальских городах (городах?) Сретенске и Нерченске. Было ощущение того, что со времени ссылки туда декабристов эти города мало изменились. Позже я несколько раз посещал Ленинград. Ясное дело, Ленинград – университетский и культурный центр. Но узнав, что я из Самарканда, жители этих городов обычно задавали схожие вопросы: наличие ишаков на улицах города, свободно ли можно курить анашу, сколько жен в семьях и т.д. Тогда россиянину сложно было понять разницу между таджиком и туркменом, сложно было воспринимать, что это совершенно разные народы с разными языками, менталитетом, культурой, они удивлялись, что в Азии живет немало русских, татар, немцев, армян и т.д. Забайкальцев искренне удивляло, что Ташкент большой современный город (даже метро есть?) и что там часто проводят кинофестивали, фестивали дружбы и т.д. Я понимал, что часть россиян воспринимает Среднюю Азию по фильмам о временах басмачества и установления здесь Советской Власти. Эти люди не знали, что еще до революции в эти края приезжали из России, жили и работали знаменитые ученые и художники с мировыми именами. Во время репрессий в 20е – 30е годы и во время массовой эвакуации в 1941 году в Среднюю Азию было переселено из европейской части СССР немало профессуры и интеллигенции, и все они приезжали со своими богатейшими и редкими библиотеками.

В свои 25 – 30 лет я полагал, что я большой знаток среднеазиатской овчарки, а в сорок лет я считал, что знаю о породе совсем немного. Всего человек пятнадцать – двадцать жило в 70 – 80е годы в Туркмении людей, знатоков алабаев, известных на всю республику и за ее пределами как заводчики в основном боевых собак, и почти каждого чабана можно было считать специалистом в этой области. К моему большому сожалению, я не мог знать всех этих людей, с некоторыми из них я очень хотел пообщаться, уверен, что узнал бы много нового, но не довелось.

В 90е годы стали появляться брошюры и книги российских авторов о среднеазиатской овчарке. Некоторые авторы знают много о породе, другие знают все, даже то, чего не знают сами туркмены и узбеки. А если чего то не знают и не понимают, то смело домысливают или объясняют все так, как они это хотят видеть и понимать.

Недоумение вызывают строки, где авторы рекомендуют кормить “азиата” хорошо вываренными костями, не кормить после 19 часов, делать прививки после шести месяцев, т.к. молодые собаки не болеют, рекомендации бить собаку хлыстом и проч. Если я прочел у российского автора о том, что свининой в Средней Азии собак не кормят, т.к. это связанно с исламскими традициями, то мне понятно, что до начала 90х этот человек не был кинологом и заводчиком, иначе он знал бы, что не только в Азии, но и в южных областях России и Украины в питомниках не кормили собак свининой, хотя базовой собакой в питомниках СССР была немецкая овчарка и другие “европейцы”. И кому придет в голову содержать собаку в религиозных традициях?

Прочел книгу Е.Н. Мычко “Среднеазиатская овчарка”.

Я не утрирую, начало книги простое, незамысловатое и не совсем понятное.

Елена Николаевна пишет, что ее, россиянку – биолога, в достаточно зрелом возрасте жизнь занесла с биологической экспедицией в Среднюю Азию. В Азии Е. Мычко увидела среднеазиатскую овчару, стала интересоваться породой, собирать о ней информацию, стала кинологом и поняла, что информации и знаний достаточно, чтобы написать книгу. Женщина – биолог и любитель собак приехавшая в Среднюю Азию из России и увидевшая здесь аборигенных местных собак поняла, что это российская порода, но где она почерпнула эту информацию, не пишет.

Зато Елена Николаевна поясняет географию этих мест, много географии. Чуть позже читатель поймет, к чему так много географии, почему Мычко упорно увязывает Среднюю Азию и Алтай. Елена Николаевна справедливо обозначает С. Азию исконной территорией обитания среднеазиатской овчарки и несведущему читателю не понять, причем здесь Алтай? Далее становится понятной необходимость как то объяснить читателю, почему среднеазиатская овчарка и туркменский алабай “считаются” российской отечественной породой. И как объяснить это так, чтобы здравомыслящий человек поверил в это нелепое сочетание слов? Очень просто: нужно по примеру лидера СССР М.С. Горбачева час – полтора убедительно отвечать на вопрос и так на него и не ответить. Нужно побольше географии, достаточно вольной трактовки истории Средней Азии, нужно усомниться, что это порода народной селекции, поскольку “выведением породы занимался не весь туркменский народ, а относительно небольшая группа людей”. Это дословно. Т.е. если бы весь туркменский народ хотя бы лет пятьсот только этим и занимался, то это другое дело, а так это российская порода.

Ну, а если какой умник – читатель подметит еще массу нелепостей и несоответствий? Например, географическое несоответствие или то, что русские могли впервые увидеть эту собаку лишь с экспедицией Скобелева в 19 веке, то, что породе 4 тысячи лет, а славяне…

На это есть жесткий ответ в книге:

“Это наша отечественная порода, и никто не может указывать нам, какой быть этой собаке. Среднеазиатская овчарка будет такой, какой мы, российские селекционеры захотим, и настолько хороша, насколько мы способны”.

Вот именно из – за этих нескольких строк я начал писать свою книгу. Породе 4 тысячи лет, или она “будет”?

Или “будет такой, какой мы захотим”?

И “насколько мы способны”?

Или изуродуем так, что никакой туркмен не узнает?

Я могу назвать с десяток известных пород, где человек просто изуродовал их селекцией. Вы видели фотографии английского бульдога сделанные 140 – 150 лет назад? Если удастся увидеть, то Вы сильно удивитесь. Е.Н. Мычко пишет от имени российских кинологов и селекционеров. Я не могу говорить и писать от имени узбекистанцев, самаркандцев, россиян и даже от имени членов ташкентского клуба служебного собаководства. Я пишу только от своего имени.

Е.Н. Мычко: – “Прогресс в породе идет очень быстро”.

Да нет же! Так может писать человек, не видевший этих собак хотя бы в 70 – 80е годы. Порода деградирует по сравнению с тем поголовьем, что было раньше. Вы можете показать сотню отличных собак – победителей выставок , но Вы не можете их сравнить с “теми” собаками.

Е.Н. Мычко: “Люди старшего поколения говорят, что были собаки чуть ли не метр ростом”.

Совершенно верно. Метр и более. Но об этом ниже.

В книге Е.Н. Мычко хватает скепсиса, непонимания, иронии и просто пренебрежения, когда речь идет о Средней Азии.

Елена Николаевна часто употребляет слово “абориген”. Каково его значение? Любая ли собака, привезенная в Россию из Средней Азии считается “аборигеном”?

Так же совершенно неверно трактуются “традиционное содержание и разведение”. Читаем, что суку в местах традиционного содержания вяжут в первую течку, щенки мрут и дохнут и т.д. Тогда неясно, как порода сформировалась и выжила в С. Азии тысячелетия и не передохла от “традиционного содержания”?

А зачем пугать россиян страшными глистами из С. Азии, которых могут завезти “аборигены”? Наоборот, это в России, особенно на юге страны, есть гельминты, действительно очень опасные, которых нет в Средней Азии. В конце 90х из центральной России был завезен в Самарканд молодой кабель, у которого здесь были обнаружены крупные и непонятные гельминты, которых мне не удалось найти в справочнике института паразитологии СССР, а это очень авторитетное издание.