Любимая собака екатерины 2 порода
Екатерина II с собакой, картина работы Владимира Боровиковского, 1794 г.
– Поверь мне, Карлсон, не в пирогах счастье…
– Ты что, с ума сошел? А в чем же еще?
– Собаку мне… не подарят…
Решил начать так. Тем более что повод есть. Сейчас все объясню. В прошлый раз я рассказывал о том, как доктор Томас Димсдейл приезжал в Россию делать прививки от оспы. Свою работу он выполнил блестяще, за что Екатерина Великая по царски его отблагодарила. Англичанин, довольный, вернулся домой и, наверное, часто рассказывал друзьям и родственникам о сердечном приеме, который был оказан ему в загадочной северной стране. При этом он, должно быть, обильно плакал (плакали в те времена значительно чаще, чем сейчас) от умиления и избытка чувств.
Однако обратимся к сути. Кому первому пришла в голову эта мысль, неизвестно. Может, Димсдейл, еще будучи в Петербурге, сам понял, что нужно Екатерине для счастья. А может, такой совет ему дал кто-то из знакомых, или супруга его, томно зевая, произнесла невзначай: «А подари-ка ты ей собаку»… Впрочем, кому какое дело, кто был автором идеи. Главное, что английский доктор отправил русской императрице в качестве презента двух левреток. Это, знаете, такие тощие существа, костлявые лапы которых, кажется, вот-вот подломятся под тяжестью постоянно испытываемого ими страха.
Хотя скорее всего я отзываюсь о них с таким пренебрежением исключительно из зависти. Ведь создания эти спокон веков были любимцами монарших особ. Говорят, еще египетская царица Клеопатра подарила парочку экземпляров Юлию Цезарю. Да и вообще если переместиться волею высших сил в прошлое и нагрянуть внезапно в жилище какой-нибудь знатной европейской фамилии, то этих собак мы обнаружим там почти наверняка. Так что левретки принадлежат к благородному сословию, не то что некоторые.
– Тебя как зовут?
– Шарик. Я из простых собак, не из породистых.
Кадр из мультфильма «Трое из Простоквашино»
Ну а что же Екатерина? Полагаю, она была женщиной одинокой. Конечно, у нее имелись фавориты и любовники. Кроме того, вокруг постоянно толпились полчища раболепных придворных, готовых на все, чтобы заслужить расположение императрицы. Но разве годились они для задушевных разговоров и излияний наболевшего? Вряд ли. А вот домашние животные на роль конфидентов подходят просто изумительно.
– Вообще-то мне гораздо больше хотелось бы иметь собаку, чем жену.
Кадр из мультфильма «Малыш и Карлсон»
Одним словом, царица без памяти влюбилась в своих английских питомцев. «Шесть часов утра. В это время государыня обыкновенно просыпается. Рядом с ее кроватью стоит корзина, где на розовой атласной подушке, обшитой кружевами, покоится семейство собачек, неразлучных спутников Екатерины. Это английские левретки», – пишет польский историк Казимир Валишевский в книге «Роман императрицы».
Изначально, как я уже сказал, собак было две. Однако размножались они так бойко, что вскоре их потомков можно было встретить в домах родовитейших фамилий страны. «Во главе стоит родоначальник, сэр Том Андерсон, его супруга, герцогиня Андерсон, их дети: молодая герцогиня Андерсон, господин Андерсон и Том Томсон; этот устроился в Москве под опекой князя Волконского, московского генерал-губернатора. Кроме них, уже завоевавших себе положение в свете, есть еще четверо или пятеро молодых особ, которые обещают бесконечно много: их воспитывают в лучших домах Москвы и Петербурга, как, например, у князя Орлова, у гг. Нарышкиных, у князя Тюфякина», – сообщает Екатерина в письме немецкому дипломату барону фон Гримму.
Барон Фридрих Мельхиор Гримм, гравюра 1769 г.
Иначе говоря, Томас Димсдейл не только привил российским вельможам оспу, но и распространил среди них моду на левреток. То есть отличился перед нашей страной дважды!
Кстати, рассказывают, что герцогиня Андерсон как-то раз пребольно тяпнула за ногу лейб-медика Ее Величества. Им, что интересно, был англичанин Джон Сэмюэль Роджерсон, которого при русском дворе называли просто Иван Самойлович. Укус, к счастью для доктора, последствий не имел – рана благополучно зажила.
Лейб-медик Екатерины II Джон Сэмюэль Роджерсон
Закрывая эту тему, следует отметить, что из всей левреточной стаи главной любимицей императрицы была правнучка сэра Тома Андерсона по кличке Земира. Сообщают, что когда та померла, Екатерина несколько дней рыдала в своих покоях, не желая никого видеть. Такая вот сильная любовь.
Фарфоровая статуэтка Земиры
Диванная в Большом Петергофском дворце, статуэтка Земиры стоит на полу у окна
Похоронили Земиру, а равно и основателей «династии» в Царском Селе у подножья павильона «Пирамида», воздвигнутого в 1771 году. Примечательно, что где-то 10 лет спустя это сооружение по какой-то причине разобрали и перестроили. И на фотографии изображено новое здание, спроектированное шотландским архитектором Чарльзом Камероном, который с 1779 года до конца своих дней (умер в 1812-м) работал в России.
Павильон «Пирамида», Чарльз Камерон, 1782 г.
Кроме того, у места погребения установили доски из белого мрамора, на которых высекли эпитафии, посвященные почившим собакам. Одну из них (как раз Земире) сочинил в стихах французский посол господин Луи Филипп де Сегюр. В ней он велеречиво воспевает постоянство характера усопшей, легкость ее «аллюра», а заодно славит царицу, упоминая при этом Граций и других античных божеств (1). К сожалению, доски с посвящениями не сохранились. Но на «Пирамиду» посмотреть можно. Для этого нужно приехать в Царское Село и прогуляться по Екатерининскому парку.
– Вот вы говорите — охота…
– Я говорю?
– Ну хорошо, не говорите, думаете.
Кадр из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»
Раз уж мы завели разговор о собаках, то грешно было бы не сказать пару слов об известной кровавой забаве. Когда именно на Руси начали увлекаться псовой охотой, не знает никто. Однако должность псаря упоминается в летописях уже с XII века. И, очевидно, издавна были энтузиасты, которые занимались выведением новых или улучшением старых пород. Есть сведения, что в 1519 году датский король Кристиан II преподнес в подарок французскому монарху Франциску I русских борзых, которых ему привезли из Московского государства.
Король Дании Кристиан II, неизвестный художник
Но все же до XVIII века на Руси предпочитали охотиться с птицами. Например, у царя Алексея Михайловича было солидное хозяйство, в котором имелось более трех тысяч хищных пернатых: соколов, кречетов и ястребов. Для того чтобы содержать все это в порядке, требовалась орава специалистов. Так что охоту в этом случае можно смело назвать делом богоугодным и экономически целесообразным, ибо помимо доставления удовольствия монарху она еще способствовала созданию рабочих мест.
Царь Алексей Михайлович с боярами на соколиной охоте близ Москвы, картина работы Николая Сверчкова, 1873 г.
Однако после смерти государя хозяйство пришло в упадок, потому что сын его Федор Алексеевич особой рьяности к убийству животных не проявлял, а Петр I охоту откровенно не любил. Что неудивительно: царь-реформатор был всецело поглощен преобразованием страны и праздность презирал.
А вот при Петре II начинает набирать обороты псовая травля. Этот парень пробыл на троне всего три года (1727 – 1730) и умер от оспы совсем юнцом – в возрасте четырнадцати лет. Поэтому ничего стоящего он сделать не успел, но как заядлый охотник очень даже запомнился. Например, в 1729 году он устроил тульский поход (с 7 сентября по 16 октября), во время которого было убито 4000 зайцев, 50 лисиц, 5 рысей, 3 медведя и много всякой мелочи. Представляю, какой бы крик подняли представители обществ защиты животных, произойди это в наши дни…
Петр II и Елизавета Петровна на охоте, картина работы Валентина Серова, 1900 г.
Ну а дальше все пошло, как по маслу. Анна Иоанновна (1730-1740) имела нешуточную страсть к стрельбе и очень уважала охоту. Поэтому в период ее правления, да и потом, много четвероногих завозилось из-за границы. В 1740 году посол России во Франции князь Антиох Дмитриевич Кантемир купил по монаршему велению 34 пары бассетов, а российский посланник в Англии князь Иван Андреевич Щербатов приобрел аж 63 пары собак различных пород (говорят, сделке способствовал глава британского правительства Роберт Уолпол). В связи с этим была устроена новая псарня, за которой следил специально обученный персонал, в том числе два англичанина, получавших за свою работу очень приличные деньги.
Императрица Анна Иоанновна стреляет оленей, картина работы Василия Сурикова, 1900 г.
– Купи собак. Я тебе продам такую пару, просто мороз по коже подирает! Брудастая, с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатость ребр уму непостижимая, лапа вся в комке, земли не заденет.
– Да зачем мне собаки? Я не охотник.
– Да мне хочется, чтобы у тебя были собаки.
Иллюстрация к книге Гоголя «Мертвые души»
А затем произошло знаменательнейшее событие, с которого в России начинается «золотой век» псовой охоты. Как известно, Петр I обязал всех дворян бессрочно служить отечеству. И представителям «привилегированного» сословия жилось тогда не очень сладко. Но в 1762 году Петр III освободил из от неприятной повинности (указ о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству). А это значит, что у господ помещиков появилось много свободного времени, изрядную часть которого они посвящали охоте. Правда, это касалось в основном тех, кто был достаточно богат и имел возможность уйти со службы.
А при чем тут Англия, спросите вы? А при том. Во-первых, в XVIII столетии Европу охватила англомания – страстное увлечение всем английским. И Россия тоже в определенной степени заразилась этой «болезнью». Хотя, начиная с Елизаветы Петровны, французское влияние у нас было, конечно, сильнее. А во-вторых, в 1734 году Российская и Британская империи заключили торговый договор на пятнадцать лет, по которому последняя получила статус «наиболее благоприятствуемой нации» (в 1766 году соглашение возобновили). Так что между странами велась довольно бойкая коммерческая деятельность, в рамках которой в Россию помимо сукна, лошадей, пива, карет и прочего в больших количествах привозили охотничьих собак.
Собаки породы Бигль, Англия, 1885 г.
Ну а дальше из истории и литературы мы знаем, что по крайней мере до середины XIX века борзые, гончие, легавые и прочие ценились на вес золота, в том смысле, что они часто заменяли деньги и считались мерилом благосостояния.
Что ж, на этом я ставлю точку. Но на прощание предлагаю вам фрагментик из гоголевского «Ревизора».
Городничий: Нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Аммос Федорович: Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам – рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий: Ну, щенками, или чем другим – все взятки.
Аммос Федорович: Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль…
Городничий: Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы…
1)
Ici, mourut Zémire et les grâces en deuil
Doivent jeter des fleurs sur son cercueil,
Comme Tom son aïeul, comme Lady sa mère,
Constante dans ses goûts, à la course légère,
Son seul défaut était un peu d’humeur,
Mais ce défaut venait d’un si bon cœur!
Quand on aime, on craint tout: Zémire aimait tant celle
Que tout le monde aime comme elle!
Voulez-vous qu’on vive en repos,
Ayant cent peuples pour rivaux?
Les Dieux témoins de sa tendresse
Devaient à sa fidélité
Le don de l’immortalité
Pour qu’elle fût toujours auprès de sa maîtresse.
(С) Денис Кокорин
________________________________________________
Подписывайтесь на Занимательную Англию в соцсетях:
https://www.facebook.com/enjoyenglandblog
https://vk.com/enjoy_england
https://www.instagram.com/enjoy_england
Источник
В.Ф. Плауде,
старший научный сотрудник ГМЗ «Царское Село»
Английские собачки Екатерины II
Императрица Екатерина II была истинным любителем собак. Эту черту развили в ней с детства. В своих «Записках» она вспоминала о том, что мать, Иоганна Елизавета, часто ездила в Кведлинбург, где ее старшая сестра Гедвига София Августа была настоятельницей аббатства. В небольшой комнате Гедвиги жили 16 мопсов и изрядное количество попугаев. Другая тетя Екатерины очень любила птиц и из жалости подбирала тех, с которыми случались какие-либо несчастья. В ее комнатах можно было видеть жаворонка с вывихнутым крылом, кривоногого щегленка, дрозда с одной ногой. Все птицы свободно ходили и летали по комнате, и маленькая принцесса София могла покормить их и погладить.
После прибытия в Россию в комнатах цесаревны тоже всегда были животные. В 1749 г., когда Двор пребывал в Москве, Екатерина Алексеева описала вечер, проведенный в гостях у Шуваловой: «Этот вечер был очень веселый; танцевали до поздней ночи и, казалось, все были довольны; маленькая английская собачонка, принадлежавшая хозяйке дома, в продолжении этого вечера очень ко мне привязалась, а я к ней; на другой день утром Шувалова прислала мне свою собачку; это внимание с ее стороны доставило мне тем более удовольствия, что я не привыкла его в ком бы то ни было по отношению ко мне» [1].
Супруг великой княгини цесаревич Петр Фёдорович любил черных пуделей Шарло и держал их целую свору. Эта порода вошла в моду в XVIIв., достигла расцвета при Дворе Людовика XVIи с тех пор мода на пуделей не проходила. В дамском обществе были популярны маленькие собачки. Екатерина вспоминала: «Между тем великий князь подарил мне маленького английского пуделя, какого я хотела иметь. У меня в комнате был истопник, Иван Ушаков, и ему поручили ходить за этим пуделем. Не знаю почему, но другие слуги вздумали звать моего пуделя Иван Ивановичем, по имени этого человека. Пудель этот сам по себе был забавным животным; он ходил большею частью на задних лапках, словно человек, и был необычайно взбалмошный, так что я и мои женщины причесывали и одевали его каждый день по разному… он садился с нами за стол… и он очень чисто ел со своей тарелки; потом он поворачивал голову и тявкал, просил пить у того, кто стоял за его стулом; иногда он влезал на стол, чтобы взять то, что ему приходилось по вкусу… что смешило всю компанию. Так как он был мал, то он никого не беспокоил, и ему все позволяли, потому что он не злоупотреблял свободой, которой пользовался, и был образцовой чистоты. Этот пудель забавлял нас в течение всей зимы».
Далее Екатерина подробно писала о том, как летом они взяли пуделя с собой в Ораниенбаум, куда приехала вместе с камергером Салтыковым его супруга, которая вместе с придворными дамами целыми днями шила для пуделя чепцы и одеяния. Салтыкова так полюбила собаку, а пудель так привязался к ней, что Екатерина отдала его жене камергера. Вскоре весь город говорил о том, что все молодые женщины, «враги Шувалова», имеют по белому пуделю с кличкой Иван Иванович, в насмешку над фаворитом императрицы. Слухи дошли до Елизаветы Петровны, которая назвала подобные действия дерзостью. Пуделю тут же сменили кличку, но он оставался любимцем в доме Салтыковых до самой своей смерти [2].
Став императрицей, Екатерина IIтакже постоянно держала при себе животных, особенно она любила левреток, которые появились у нее в 1770 г., когда английский врач Димсдейл преподнес ей в подарок Сэра (Сира) Тома Андерсона (умер в 1784 г.) и Дюшесу (умерла в 1782 г.) [3]. (Илл. 1)
Изящная и хрупкая левретка – воплощение грации и элегантности. Внешне маленькая борзая напоминает уменьшенную копию английского грейхаунда. По-видимому, это первая порода собак, выведенная непосредственно для роли домашнего любимца. Левреток любили и ценили короли Англии, поклонником ее был прусский король Фридрих Великий, любил эту породу и Петр I. В Зоологическом музее Санкт-Петербурга хранится один из первых экспонатов Кунсткамеры — чучело Лизетты, любимой левретки царя.
Английские левретки Екатерины II стали родоначальниками большого семейства. Том Андерсон прожил 16 лет и оставил множество потомков, которых охотно разбирали аристократы. Екатерина очень любила своих собак и отдавала щенков — «молодых людей», как сама их называла, в семьи Волконских, Нарышкиных, Орловых; два щенка были отправлены в Версаль. «Во главе стоит родоначальник, сэр Том Андерсон, его супруга герцогиня Андерсон, их дети: молодая герцогиня Андерсон, господин Андерсон и Том Томсон; этот устроился в Москве под опекой князя Волконского, московского генерал губернатора. Кроме них, уже завоевавших себе положение в свете, есть еще четверо или пятеро молодых особ, которые обещают бесконечно много: их воспитывают в лучших домах Москвы и Петербурга, как, например, у князя Орлова, у гг. Нарышкиных, у князя Тюфякина», — сообщала Екатерина в письме барону Ф. М. Гримму [4]. (Илл. 2)
За подрастающим поколением наблюдал особо назначенный служащий; любимцы спали в опочивальне государыни, в корзинке, обитой розовым атласом. В Царском Селе Екатерина каждое утро прогуливалась в сопровождении семейства Андерсон, резвившегося на лужайках.
Императрица много писала о своих собаках в письмах к Гримму: «Я всегда любила зверей… животные гораздо умнее, чем мы думаем, и если было когда-то на свете существо, имевшее право на речь, то это, без сомнения, Том Андерсон. Общество ему приятно, особенно общество его собственной семьи. Из каждого поколения он выбирает самых умных и играет с ними. Он их воспитывает, прививает им свои нравы и привычки: в дурную погоду, когда всякая собака склонна спать, он сам не ест и мешает есть менее опытным. Если же, несмотря на его предостережения, они расстроят себе желудки, и он увидит, что у них началась рвота, то он ворчит и бранит их. Если он найдет что-нибудь, что может их позабавить, то предупреждает их; если найдет какую-нибудь траву, полезную для их здоровья, то ведет их туда. Эти же явления я наблюдала сто раз собственными глазами» [5].
Еще одна любимица императрицы, самая известная собачка Земира, также происходила из семьи Андерсон. Впервые «молодая, прекрасная Земира», родившаяся летом 1778 г., упоминается в письме Гримму от 30 ноября 1778 г.: «Вы простите меня за то, что вся предыдущая страница очень дурно написана: я чрезвычайно стеснена в настоящую минуту некой молодой и прекрасной Земирой, которая из всех Томассенов садится всегда как можно ближе ко мне и доводит свои претензии до того, что кладет лапы на мою бумагу» [6].
Левретку назвали в честь героини популярной тогда оперы «Земира и Азор» А. Гретри по либретто Ж. Ф. Мормонтеля, разыгранной воспитанницами Общества благородных девиц перед императрицей и шведским королем Густавом III в Смольном в 1777 г., поскольку эта опера была его любимым произведением. «Земирой» Екатерина IIназывала также принцессу Вюртембергскую [7], легкомысленную невестку великой княгини Марии Федоровны, которая жила при русском дворе в 1780-х гг.
Левретки императрицы стали постоянным атрибутом Екатерины Великой. Не случайно В. Л. Боровиковский запечатлел ее в Царском Селе, гуляющей с левреткой (ГРМ). Портрет был написан в 1794 г., спустя много лет после смерти Земиры и других Андерсонов, но принято считать, что на нем изображена именно эта любимица императрицы.
Земира стала живым воплощением аллегорического образа Верности. После смерти ее изображение выполнили из фарфора по модели скульптора Ж.-Д. Рашетта на Императорском фарфоровом заводе. Фигуру Земиры, лежащей на подушке, поставили в Парадной опочивальне Большого Петергофского дворца. (Илл. 3)
Своих любимых питомцев Екатерина приказала хоронить в Екатерининском парке на берегу Большого озера. Здесь в 1770-х гг. архитектор В. И. Неелов построил Пирамиду, перестроенную в 1780-х гг. Ч. Камероном.
Одну сторону сооружения из кирпича, облицованного тесаным гранитом, прорезает вход; по углам некогда стояли четыре колонны на пьедесталах, вытесненные из разноцветного мрамора. С противоположной от входа стороны, у подножия Пирамиды, похоронены три любимые собачки императрицы: Том Андерсон, Дюшеса и Земира. Места погребения были отмечены досками из белого мрамора с эпитафиями, восхвалявшими их «верность, ласки и услужливость». (Илл. 4)
В 1781 г. барон Димсдейл [8] с супругой посетили Царское Село, где осмотрели Пирамиду. Баронесса записала: «Императрица сказала барону, что Том и его супруга оставили потомство более многочисленное, чем авраамово, но сейчас они состарились» [9]. Эпитафия Дюшесы сообщала, что она умерла в 1782 г., оставив 115 потомков. На надгробной плите Земиры выбили эпитафию на французском языке, сочиненную французским послом при Дворе Екатерины II графом Л.-Ф. Сегюром: «Здесь пала Земира, и опечаленные Грации должны набросать цветов на ее могилу. Как Том, ее предок, как Леди, ее мать, она была постоянна в своих склонностях, легка на бегу и имела один только недостаток — была немножко сердита: но сердце ее было доброе. Когда любишь, всего опасаешься, а Земира так любила ту, которую весь свет любит, как она. Можно ли быть спокойною при соперничестве такого множества народов? Боги, свидетели ее нежности, должны были наградить ее за верность бессмертием, чтобы она могла находиться неотлучно при своей повелительнице» [10].
Надгробные плиты с эпитафиями не сохранились до наших дней, но сохранилась красивая царскосельская легенда о привязанности императрицы и преданности любимых английских левреток, которые сопровождали ее повсюду.
Как свидетельствуют многочисленные мемуары современников, Екатерина обожала своих питомцев и всегда брала их с собой. Когда же они умерли и были похоронены вблизи Пирамиды, императрица часто прогуливалась до этого места, грустя о своих любимцах.
Одна из легенд гласит, что однажды, во время очередной прогулки, в туманный и промозглый вечер, приблизившись к Пирамиде, Екатерина услышала звонкий лай, который ни с чем нельзя было перепутать: это лаяли ее собачки. В изумлении остановившись, императрица увидела возле Пирамиды три силуэта собак, которые радостно виляли хвостами и приветливо лаяли. Заметив, что Екатерина смотрит на них, они пробежали мимо хозяйки и бесследно растворились во мгле. Поговаривают, что и сегодня, в мрачные вечера перед Пирамидой можно увидеть небольшие силуэты английских левреток императрицы и услышать их радостный лай перед тем, как они пробегут мимо неожиданного гостя и исчезнут в холодном сумраке…
[1]Записки императрицы Екатерины Великой. М., 1989. С. 156.
[2]Екатерина II. Сочинения. М., 1990. С. 340–341.
[3]Некоторые исследователи считают, что английский врач преподнес императрице в дар уиппетов (малая английская борзая) — породу, предположительно полученную в результате скрещивания грейхаундов с берлингтон-терьерами. Это маловероятно, т. к. по мнению специалистов эта порода появилась лишь в XIXв.
[4]Русский архив, издаваемый Петром Бартеневым. Год шестнадцатый. Книга третья. М., 1878. С. 18.
[7]Августа Каролина Брауншвейг-Вольфенбюттельская, супруга принца Вюртембергского, брата великой княгини Марии Федоровны, будущего короля Фридриха I.
[8]Известно, что Т. Димсдейл был вызван из Лондона в 1768 г. для введения в России прививок от натуральной оспы. Сознавая опасность заражения, Екатерина IIпоручила привить оспу ей и великому князю Павлу Петровичу. Это стало знаменательным событием в жизни русского Двора. Димсдейлу дали баронский титул, звание лейб-медика, чин действительного статского советника (по другим данным — звание государственного советника) и пенсию 500 фунтов стерлингов в год.
[9]Жерихина Е. И.Четвероногие любимцы петербуржцев. СПб., 2017. С. 20.
Источник