Не считая какую собаку путешествовали в лодке три героя джерома

«Нас было четверо — Джордж, Уильям Сэмюэль Гаррис, я и Монморанси» — так начинается знаменитая книга Джерома Клапки Джерома «Трое в лодке, не считая собаки».

На самом деле их было трое — начинающий писатель Джером К. Джером и его самые близкие друзья Карл Хенчель и Джордж Уингрейв, а никакой собаки тогда еще не было в помине. Эта троица совершила немало совместных путешествий — и на лодке по Темзе и на велосипедах по всей Европе, и именно их приключения легли в основу знаменитой книги.

Прототипы героев Джерома: слева направо – Карл Хенчель (Гаррис), Джордж Уингрейв (Джордж) и Джером К. Джером (Джей)

Джером познакомился с Карлом и Джорджем, когда работал клерком в адвокатской конторе.

Джордж Уингрейв, послуживший прототипом для Джорджа, тогда работал банковским служащим. В повести даже не изменено его место работы: «Спит в каком-то банке от десяти до четырех каждый день, кроме субботы, когда его будят и выставляют оттуда в два». Преувеличением было только описание внешности Джорджа .В книге про него сказано: «Джордж, который весит около двенадцати стонов (стон — около 6,35 килограмма)». Судя по фотографиям, на самом деле Уингрейв достаточно стройный молодой человек, так что это опять преувеличение автора.

Джордж Уингрейв проработал в банке всю свою жизнь. С Джером К. Джеромом они познакомились примерно так же, как два других знаменитых англичанина — доктор Ватсон и Шерлок Холмс. Джером снимал квартиру близ Тоттнем-Корт-роуд, но стоимость аренды несколько ударяла его по карману. Тогда домовладелица порекомендовала молодому человеку снимать жилье вместе с компаньоном и познакомила его с Джорджем Уингрейвом. Они прожили в одной квартире несколько лет, и при этом остались друзьями на всю жизнь. Дружба их завязалась тоже на почве любви к театру — и позже в эту компанию влился такой же завзятый театрал Хенчель.

Джордж Уингрейв остался холостяком, когда несколько разбогател, став управляющим банка, купил собственный дом и прожил в нем до самой смерти.

С Карлом Хенчелем, который выведен в романе под именем Уильяма Сэмюэля Гарриса, Джером познакомился в театре, ибо они оба были заядлыми театралами.

Хенчель был примерным семьянином и обзавелся тремя детьми. Интересно, что Джером К. Джером наделил своего Гарриса такими чертами, которых и в помине не было у Хенчеля. Так, Гаррис «всегда знает местечко за углом, где можно получить что-нибудь замечательное в смысле выпивки». Хенчель же на самом деле был единственным трезвенником в этой теплой компании.

Вымышленный фокстерьер Монморанси вскоре стал настоящим псом Джимом

Образ фокстерьера Монморанси занимает особое место в книге — описание его дурных привычек и озорного нрава доставило немало веселых минут многим поколениям читателей.

Но самое удивительное здесь то, что у Джерома в то время не было никакой собаки! И во все путешествия друзья пускались без четвероного друга. Монморанси был целиком выдуман, и Джером К. Джером позже признался, что на самом деле наделил его многими собственными чертами. Интересно, что самые заядлые собачники поверили в существование Монморанси — настолько реально и достоверно он был описан. И когда спустя несколько лет после выхода «Трое в лодки, не считая собаки» Джером К. Джером решил все же завести собаку, у него не было никаких сомнений — только фокстерьер! И так в семействе Джерома появился забавный пес по кличке Джим.

Маршрут героев Джерома по Темзе

Интересно, что Джером К. Джером и его друзья так полюбили свои путешествия по Темзе, что когда писатель собрался жениться, то без малейшего сомнения он решил провести свой медовый месяц на лодке! Его будущая жена, Джорджина Элизабет Генриетта Стенли Маррис так же без колебаний согласилась. 21 июня 1888 года молодые люди обвенчались и отправились в путь.

В то время увлечение гребными лодками было повальным — в лето 1888 года на Темзе было зарегистрировано восемь тысяч лодок!

Молодожены пережили ряд забавных приключений во время пути. Они посетили немало исторических мест, расположенных на берегах Темзы, беседовали со старожилами, ходили в музеи.

Окрестности Темзы, описанные в книге Джерома. Мельница и Шиплейкский шлюз. Фотограф Генри Тонт, 1870

Вернувшись в Лондон, Джером К. Джером предложил редактору ежемесячника «Домашние перезвоны» написать серьезный проект об истории Темзы. Тот согласился и Джером засел за работу. «Сперва я не собирался писать забавную книгу. Книга должна была стать путеводителем по Темзе, описывающим ее ландшафт и историю».

Для разнообразия Джером решил вставить в текст юмористические отрывки. «Так или иначе этого не произошло. Казалось, все было лишь сплошным юмористическим добавлением. С мрачной решимостью я преуспел… в написании дюжины или около того исторических кусков и вставил их по одному в каждую главу».

Редактор прочел этот «путеводитель», велел выбросить большинство из серьезных отрывков и так появилась книга «Трое в лодке, не считая собаки». Отрывки, публикуемые в «Домашних перезвонах», произвели фурор у читателей, и вскоре книга вышла отдельным изданием. Ее тиражи разлетались мгновенно, и до сих пор этот «серьезный путеводитель» — одна из самых популярных книг на Земле…

По книге были сняты в разные годы и в разных странах 7 фильмов, один из них в СССР в 1979 году с прекрасным актерским составом.

Наверное, нет человека, который не узнал бы персонажей А. Миронова, А. Ширвиндта и М. Державина в фильме, снятом по книге Джерома К.Джерома.

     – Все в порядке, сэр? – спросил лодочник.
     –  Все  в  порядке!  –  ответили  мы и, – Гаррис на веслах, я на руле и Монморенси,  глубоко  несчастный и полный самых мрачных подозрений, на носу, –  поплыли  по реке, которая на ближайшие две недели должна была стать нашим
домом.

Узкие улочки Кингстона, сбегающие к воде, освещенные лучами солнца, выглядели так живописно; сверкающая река с величаво плывущими по ней баржами, бечевник, вьющийся вдоль лесистого берега, нарядные виллы на противоположном берегу, Гаррис, пыхтящий на веслах в своем полосатом (красном с оранжевым) спортивном свитере, виднеющийся вдали мрачный старинный дворец Тюдоров, – все это вместе представляло такую яркую, полную жизни и в то же время покоя картину, что, несмотря на ранний час, я впал в поэтически-созерцательное состояние.

  Я  думал  о  Кингстоне, или “Кинингестуне”, как его называли некогда, в те  дни,  когда  саксонские  “кинги”  – короли – короновались в этом городе. Великий  Цезарь  перешел  здесь  реку,  и  римские легионы стояли лагерем на склонах  ближних холмов. Цезарь, как впоследствии Елизавета, останавливался, по-видимому,  всюду,  но  только  он  был  человек более строгих правил, чем  добрая королева Бесс [королева Елизавета], – он не ночевал в трактирах.

Прошли годы, и под звуки боевых труб были погребены в одной могиле англо-саксонские короли и англосаксонское буйство. И Кингстон утратил былое величие, которое возродилось вновь много позднее, когда Хэмптон-Корт стал резиденцией Тюдоров, а потом Стюартов; в те времена королевские барки покачивались у причалов, а щеголи в ярких плащах важно спускались по ступенькам к воде и вызывали паром английской бранью вперемешку с французской божбой.
Многие старые дома города красноречиво повествуют о тех днях, когда Кингстон был местопребыванием двора, когда здесь, рядом со своим королем, жили вельможи и придворные, когда вдоль всей дороги, ведущей к воротам дворца, бряцала сталь, гарцевали скакуны, шуршали шелк и бархат, мелькали лица красавиц. Большие просторные дома с нависающими одно над другим зарешеченными окнами, с огромными каминами и островерхими крышами говорят нам о временах длинных чулок и коротких камзолов, расшитых перевязей и вычурных клятв. Эти дома были сложены в те времена, когда люди умели строить. С годами красная кирпичная кладка стала еще плотнее, а дубовые ступени не скрипят и не стонут, когда вы хотите тихонько спуститься по лестнице.

3. Хэмптон-Корт и Хэмптон-Кортский лабиринт

…В  первую минуту было трудно сказать,  где  кончаемся  мы  и  начинается  графство Миддл-Эссекс, но через некоторое время мы в этом разобрались и отделились друг от друга.
     Тут  Гаррис  заявил,  что  он  достаточно  поработал,  и  предложил мне сменить  его.  Поскольку  мы  были  у  берега,  я  вышел, взялся за бечеву и потащил лодку мимо Хэмптон-Корта.

Мы  остановились  у  Хэмптон-парка,  под ивами, и стали завтракать. Это приятная   местность:  вдоль  берега  здесь  тянется  веселый  зеленый  луг, осененный  ивами. Мы только что взялись за третье блюдо – хлеб с вареньем, – как  появился  какой-то  джентльмен  без  пиджака  и  с  короткой  трубкой и осведомился,  известно  ли  нам,  что  мы  вторглись  в  чужие  владения. Мы ответили,  что  не  уделили  еще  этому вопросу достаточного внимания, чтобы иметь  возможность  прийти  к  определенному  выводу,  но  если он поручится честным   словом   джентльмена,  что  мы  действительно  вторглись  в  чужие владения, мы готовы без дальнейших колебаний ему поверить.

* Действительно, и сегодня большая часть береговой линии – частные владения.

* Хемптон-Корт – загородная резиденция Генриха VIII (тот самый, у которого 8 жен было)

Гаррис спросил, бывал ли я когда-нибудь в Хэмптон-Кортском лабиринте. Сам он, по его словам, заходил туда один раз, чтобы показать кому-то, как лучше пройти. Он изучал лабиринт по плану, который казался до глупости простым…

Гаррис полагал, что  этот  план  был  издан  в  насмешку,  так как он ничуть не был похож на подлинный  лабиринт и только сбивал с толку. Гаррис повел туда одного своего родственника из провинции. Он сказал: “Мы  только  зайдем  ненадолго,  чтобы  ты мог сказать, что побывал в лабиринте,  но  это  совсем  не сложно. Даже нелепо называть его лабиринтом. Надо   все   время  сворачивать  направо.  Походим  минут  десять,  а  потом отправимся завтракать”…

Попав  внутрь  лабиринта,  они вскоре встретили людей, которые сказали, что  находятся  здесь три четверти часа и что с них, кажется, хватит. Гаррис предложил  им,  если  угодно,  последовать  за  ним. Он только вошел, сейчас повернет  направо  и  выйдет. Все были ему очень признательны и пошли за ним следом. 

Гаррис все время поворачивал направо, но идти было, видимо, далеко, и родственник Гарриса сказал, что это, вероятно, очень большой лабиринт.

– Один из самых обширных в Европе, – сказал Гаррис.

– Похоже, что так, – ответил его родственник. – Мы ведь уже прошли добрых две мили.

Гаррису и самому это начало казаться странным. Но он держался стойко, пока компания не прошла мимо валявшейся на земле половины пышки, которую Гаррисов родственник, по его словам, видел на этом самом месте семь минут тому назад.

– Это невозможно, – возразил Гаррис, но женщина с ребенком сказала: “Ничего подобного”, – так как она сама отняла эту пышку у своего мальчика и бросила ее перед встречей с Гаррисом. Она прибавила, что лучше бы ей никогда с ним не встречаться, и выразила мнение, что он обманщик. Это взбесило Гарриса. Он вытащил план и изложил свою теорию.

– План-то, может, и неплохой, – сказал кто-то, – но только нужно знать, в каком месте мы сейчас находимся.

Гаррис не знал этого и сказал, что самое лучшее будет вернуться к выходу и начать все снова. Предложение начать все снова не вызвало особого энтузиазма, но в части возвращения назад единодушие было полное. Все повернули обратно и потянулись за Гаррисом в противоположном направлении. Прошло еще минут десять, и компания очутилась в центре лабиринта. Гаррис хотел сначала сделать вид, будто он именно к этому и стремился, но его свита имела довольно угрожающий вид, и он решил расценить это как случайность. Теперь они хотя бы знают, с чего начать. Им известно, где они находятся. План был еще раз извлечен на свет божий, и дело показалось проще простого, – все в третий раз тронулись в путь.

Через три минуты они опять были в центре.

* Увы, но похоже, с тех пор лабиринт сильно сократился. Хотя цена и выросла с двух пенсов до трех фунтов, заблудиться в нем  вряд ли удастся. Но ощущение, описанное в книге, испытать все же можно легко.

4.  Остров Великой Хартии и Раннимид

Мы посетили остров Великой Хартии и осмотрели хранящийся там в домике камень, на котором она, по преданию, была подписана. Впрочем, произошло ли это событие именно здесь, на острове, или, как утверждают некоторые, на берегу реки у Раннимида, установить трудно.

...сердце  короля  Иоанна  дрогнуло  перед  суровыми лицами английских воинов,  его  рука  падает  на повод, он слезает с лошади и садится в первую лодку. 
Бароны  входят  следом  за  ним,  держа руки в стальных рукавицах на рукоятях мечей, и отдается приказ к отправлению.    
Медленно  отплывают  тяжелые разукрашенные лодки от Раннимида. Медленно прокладывают  они  свой  путь  против  течения,  с глухим стуком ударяются оберег  маленького  острова, который отныне будет называться островом Великой Хартии. 
Король  Иоанн  сходит  на  берег,  мы  ждем,  затаив дыхание, и вотгромкий  крик  потрясает воздух, и мы знаем, что большой краеугольный камень английского храма свободы прочно лег на свое место.

*Мемориал Великой Хартии Вольности в Раннимиде

5. Виндзор. История любви

…когда Генрих  Восьмой  ухаживал  за  своей маленькой Анной. Обитатели Бакингемшира неожиданно  натыкались на них, когда они бродили вокруг Виндзора и Рэйсбери, и  восклицали:  “Ах,  вы  здесь!”  Генрих,  весь  вспыхнув,  отвечал: “Да, я приехал,  чтобы  повидаться  с  одним  человеком”, – а Анна говорила: “Как я рада  вас  видеть!  Вот  забавно!  Я  только что встретила на дороге мистера Генриха Восьмого, и он идет в ту же сторону, что и я”.
     И  бэкингемширцы уходили, говоря про себя: “Лучше убраться отсюда, пока они здесь целуются и милуются. Поедем в Кент”.

Cтарый Виндзор – в своем роде знаменитое место.  У  Эдуарда Исповедника был здесь дворец, и именно здесь славный граф Годвин  был  обвинен тогдашними судьями в убийстве брата короля. Граф Годвин отломил кусок хлеба и взял его в руку.

     – Если я виновен, – сказал граф, – пусть я подавлюсь этим хлебом.

     И он положил хлеб в рот, и подавился, и умер.

8. Марлоу

Марло, по-моему, одно из самых приятных мест на Темзе.

Это оживленный, кипучий городишко; в целом он, правда, не очень живописен, но все же в нем можно найти немало занятных уголков и закоулков. Они все еще существуют, эти неколебимые устои полуразрушенного моста времени, по которому воображение возвращает нас к тем далеким дням, когда Марло Мэнор был владением саксонца Эльгара, задолго до того как Вильгельм.

Завоеватель захватил это поместье, чтобы подарить его королеве Матильде, и задолго до того, как оно перешло в руки сперва графов Уориков, а позднее – хитроумного лорда Пэджета, советника четырех сменявших друг друга государей.