Пора меж волка и собаки какая пора
Между волком и собакой – так называется промежуток ночи, который начинается в три часа. Считается, что это время самое темное, таинственное и загадочное. До рассвета еще далеко, светлые силы мирно спят, а черные – вершат свои мрачные дела. Если в этот момент вы не в городе, то лучше пересидеть эти часы за закрытыми дверями. Не разгуливать по лесам и полям, если не хотите встретиться с неведомой силой, которая несколько часов имеет власть над миром, до первого крика петухов.
Но даже если вы под надежной крышей, и в городе, вы не можете чувствовать себя в полной безопасности. Прислушайтесь к звукам, доносящимся с улицы. Обратите внимание, как часто в эти мгновенья по улицам проносятся кареты скорой помощи. Это не случайно. Больше всего смертей, опасных приступов и обострений случается именно в это время. С трех до пяти утра. Как часто вы просыпаетесь среди ночи? Если да, то бросьте взгляд на часы – вы увидите, что большинство пробуждений приходится на этот период ночи. Трудно дышать, грудь сдавило от тоски, в голове крутятся глупые и страшные мысли? Скорее всего, на часах три часа после полуночи.
Словно кто-то огромный и неумолимый шутит, забавляется, нашими страхами. То сердце начинает колотиться, как сумасшедшее, то пропускает сразу несколько тактов. Горло сжимает непонятный спазм, кажется, что не хватает воздуха, хочется встать и включить свет. Да, скажут умные и начитанные люди – это всего лишь признаки панической атаки. Но посмотрите на часы – не три ли часа после полуночи на циферблате?
В час между волком и собакой мир погружается с состояние транса. В этот момент открываются порталы между реальностями. В этот момент легко шагнуть из одного пространство в другое, да так и потеряться в бесконечном переплетении дорог и вселенных.
Особенно чувствительны к таким тонкостям дети и животные. Первые еще не утратили природную интуицию, под натиском логики и навязанного разума. Вторые – имеют внутренние радары, настроенные на восприятие не только мира реального, но сущностей низшего и высшего порядка.
Из воспоминаний очевидца:
“Мне было лет 11, и это была обычная летная ночь на даче. Взрослые спали, утомленные огородными работами. А я, как говорили родные, всегда была полуночником и лунатиком. В этот вечер мне даже удалось быстро уснуть. Проснулась я неожиданно, словно от неведомого толчка. Села на кровати и огляделась. Настенные часы показывали без четверти три. Мной овладело странное предчувствие. Стало страшно и, несмотря на духоту, холодно.
Озноб становился все сильней, а стрелки часов неумолимо приближались к трем часам ночи.
Глаза привыкли к темноте, и я стала различать странные силуэты, которые двигались по комнате. На соседней кровати мирно спала тетушка, а за стеной слышался громогласный храп дяди. Тень сначала подошла к кровати Гали, постояла некоторое время, потом двинулась в комнату, где спал дядя Толя. Какое-то время ее не было видно, затем она вернулась в нашу спальню. Существо, или кто это был, бесшумно скользило по помещению, словно прислушиваясь к дыханию спящих. Вот оно склонилось над теткой, и она закашляла во сне. Тень постояла рядом, и направилось в сторону кровати, на которой спал племянник. Мальчишку я не любила, он был младше меня на пять лет, капризный, избалованный и ленивый. Тень надолго склонилась над его головой. Пашка заворочался во сне и перевернулся на другой бок. Затем начал тихонько плакать и разговаривать. Я резко вскочила с кровати. Хоть и не любила я племянника, но допустить, чтобы существо сделало кому-то плохо, не могла. Я подлетела к изголовью и взмахнула рукой. Я видела, как моя ладонь прошла сквозь серую пелену. Какие были в этом момент ощущения? Странные. Словно я с размаху влипла в жидкое тесто, и оно заструилось сквозь пальцы. И холод. В первый момент мне показалось, что я прикоснулась к куску сухого льда. Я так говорю, потому что однажды в детстве совершила такую глупость и знаю, как чувствуется подобное прикосновение. Тень зашаталась и стала таять на глазах. Рука ладонь онемела и, одновременно, ее жгло огнем. Я вскрикнула. От моего вопля, естественно, проснулись все родные, включая противного мальчишку. Взрослые зажгли свет и стали выспрашивать, что случилось. Сбивчиво я пыталась рассказать о том, что произошло. Тетка с дядей переглянулись и многозначительно промолчали. Я, словно прочитала их мысли: странная девочка, глупые фантазии и нестабильный рассудок. Но мне было не до обид. Я упорно, сглатывая подступившие слезы, рассказывала, что видела в тот момент. Племянник сумбурно бормотал, что ему снился кошмарный сон, а я напугала его больше, чем сами видения.
Мне было велено отправляться спать и не придумывать ерунды. До самого утра я так и не сомкнула глаз, благо в июле светает очень рано. Только когда на соседском участке запели петухи, а в комнату вошел первый луч солнца, мне удалось полноценно уснуть.
С тех пор прошло много лет, но это был не единственный случай, когда я наблюдала странности, происходящие с людьми и предметами в час между волком и собакой. И мои собственные кошмары, и видения друзей приходятся четко на этот промежуток ночи. До сих пор я часто просыпаюсь за четверть часа до полуночи и вижу смутные тени, которые скользят по комнате. Я точно знаю, что кроме меня их видят мои кошка и собака. В этот момент кот пристально следит за чем-то, что ведомо только ему, а пес грозно порыкивает в пустоту. Но мы-то знаем, что там не пустота. Едва заметные пришельцы из иного мира исследуют наше пространство. Одни приходят к нам с добрыми намереньями, другие, чтобы насладиться человеческими кошмарами и страхами. Но чаще всего это все-таки темные сущности. Сгустки ночи, порождения морока, они растворяются с рассветом и пугаются первого крика петуха.
А рука, которую я много лет «обожгла» об это странное существо до сих пор дает о себе знать. Как только в кончиках пальцах начинает ощущаться покалывание, как от холодной воды – это значит, что сущность где-то рядом. Я больше не пытаюсь отогнать их физически. Достаточно призвать на помощь светлые силы, и морок тут же рассеивается!”
Источник
Сегодня, пожалуй, мы с Вами закончим с 4 главой замечательного романа в стихах. Напомню, что в прошлый раз мы остановились с Вами вот тут вот: https://id77.livejournal.com/1370917.html
Итак…
В глуши что делать в эту пору?
Гулять? Деревня той порой
Невольно докучает взору
Однообразной наготой.
Скакать верхом в степи суровой?
Но конь, притупленной подковой
Неверный зацепляя лед,
Того и жди, что упадет.
Сиди под кровлею пустынной,
Читай: вот Прадт, вот W. Scott.
Не хочешь? — поверяй расход,
Сердись иль пей, и вечер длинный
Кой-как пройдет, а завтра то ж,
И славно зиму проведешь.
Сердится и пить – это 2 времяпровождения до сих пор в топе популярности нашего народа 🙂 Также как и гонки по льду. Только живую коняшку заменила, как там говорил О. Бендер “стальная лошадка” 🙂
Доминик Прадт, а точнее Доминик Жорж Фредерик де Риом де Пролиак дю Фур де Прадт – аббат и духовник Наполеона, автор неплохих мемуаров, ну а W.Scott – это тот самый знаменитый шотландский романист и поэт Вальтер Скотт (1771–1832), которого мы все читал ив юности. Айвенго и все такое :-)) Другой вопрос, почему по английски его имя. Неужто без перевода?
Прямым Онегин Чайльд-Гарольдом
Вдался в задумчивую лень:
Со сна садится в ванну со льдом,
И после, дома целый день,
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
Он на бильярде в два шара
Играет с самого утра.
Настанет вечер деревенский:
Бильярд оставлен, кий забыт,
Перед камином стол накрыт,
Евгений ждет: вот едет Ленский
На тройке чалых лошадей;
Давай обедать поскорей!
Что мы узнаем из этого отрывка? Что Евгений любит Батифон (такая разновидность бильярдной игры) и еще ледяную ванную. Насколько я понимаю, это автобиографично, ибо Пушкин сам сие практиковал.
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов,
И споров, и веселых снов!
Но изменяет пеной шумной
Оно желудку моему,
И я Бордо благоразумный
Уж нынче предпочел ему.
К Аи я больше не способен;
Аи любовнице подобен
Блестящей, ветреной, живой,
И своенравной, и пустой…
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг!
Ну поехали :-))) Просто какая-то реальная Ода алкоголю 🙂 “Вдова Клико” и “Моэт и Шандон” – это сорта шампанского (о них и о многих других, мы, кстати, оговорим в пятницу. так что – не пропустите :-)) Аи – это такой небольшой городок в Шампани, один из центров возделывания игристых вин. Ну а сам автор предпочитает “тихое” бордосское :-))) И я его прекрасно понимаю. О Бордо чуть-чуть мы с Вами говорили вот тут вот: https://id77.livejournal.com/8470.html
Ну а Ипокрена – это источник поэтического вдохновения в Древней Греции 🙂
Огонь потух; едва золою
Подернут уголь золотой;
Едва заметною струею
Виется пар, и теплотой
Камин чуть дышит. Дым из трубок
В трубу уходит. Светлый кубок
Еще шипит среди стола.
Вечерняя находит мгла…
(Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки,
А почему, не вижу я.)
Теперь беседуют друзья:
Ээх….как красиво описаны посиделки правильные. очень четко и хорошо :-))) Ну а Пора меж волка и собаки… – это так иногда называют ранние сумерки. В 8 часов вечера примерно. Но вернемся к повествованию…
«Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?»
— Налей еще мне полстакана…
Довольно, милый… Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!.. Когда-нибудь
Заедем к ним; ты их обяжешь;
А то, мой друг, суди ты сам:
Два раза заглянул, а там
Уж к ним и носу не покажешь.
Да вот… какой же я болван!
Ты к ним на той неделе зван.—
О чем еще могут поговорить 2 здоровых половозрелых мужчины? Ну конечно о женской….эээ…душе :-)))
«Я?» — Да, Татьяны именины
В субботу. Оленька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать.—
«Но куча будет там народу
И всякого такого сброду…»
— И, никого, уверен я!
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж?—«Согласен».—Как ты мил!-
При сих словах он осушил
Стакан, соседке приношенье,
Потом разговорился вновь
Про Ольгу: такова любовь!
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели,
И сладостный любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали,
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы, враги Гимена,
В домашней жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена…
Мой бедный Ленский, сердцем он
Для оной жизни был рожден.
Ну Гимен, как Вы уже догадались – это Гименей – бог брака и брачных отношений. Лафонтен здесь это не известный всем французский баснеписец, а другой – Август Лафонтен (1759–1831) — третьестепенный немецкий романист, пользовавшийся в конце XVIII в. успехом и бывший популярным. Но мне не дает покоя вопрос – что за сладостный любви венок, а? Это то, о чем я подумал, мои маленькие испорченные друзья? :-)))) Как считаете?
Он был любим… по крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто, хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник па ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок;
Но жалок тот, кто все предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!
На этом все! Мы с Вами “добили” 4 главу. Но лучшее, как водится, впереди :-))
Продолжение следует…
Приятного времени суток.
Источник
“В дальней светелке, так любимой Великой княгиней Еленой, еще с тех давних лет, когда она впервые попала в этот терем, сидела регентша Царства Московского, как принято стало теперь называть эти земли. Что-то неспокойно было на сердце у всесильной хозяйки суровой Руси. Вроде и ела она сегодня в полкуса и пила в полглотка, а какая-то тяжесть в низу живота отдавала прямо в душу. Накатили воспоминания о себе, о детстве, о таких далеких годах безмятежной юности. Однако она нашла в себе силы позвать слугу…”
Содержание:
Часть первая – Начало 1
Часть вторая – Кромешники 21
Часть третья – Вельми чуден и грозен 38
Часть 4 – Сумерки 57
Вместо заключения 74
Андрей Синельников
Пора меж волка и собаки
Часть первая
Начало
Малые страдания выводят нас из себя, великие же – возвращают нас самим себе.
Жан Поль
Глава 1
В светелке
Умение прощать – свойство сильных.
Слабые никогда не прощают.
М. Ганди
В дальней светелке, так любимой Великой княгиней Еленой, еще с тех давних лет, когда она впервые попала в этот терем, сидела регентша Царства Московского, как принято стало теперь называть эти земли. Что-то неспокойно было на сердце у всесильной хозяйки суровой Руси. Вроде и ела она сегодня в полкуса и пила в полглотка, а какая-то тяжесть в низу живота отдавала прямо в душу. Накатили воспоминания о себе, о детстве, о таких далеких годах безмятежной юности. Однако она нашла в себе силы позвать слугу.
– Анисим, ты пожалуй за лекарем пошли, да еще пусть бабку Ульку – ворожейку кликнут. Да пошевеливайтесь, муторно что-то!
– Вмиг обернемся, хозяйка, – служка повернулся и пропал, как и не было. Елена присела к узкому окошку с разноцветными стеклышками, вставленными в раму. Задумалась. Еще бабка рассказывала ей про то, как предок их Мамай задумал встать во главе Орды. Да не так, как стоял долгие годы, будучи, по сути, той шеей, на которой вертелись ханские головы, коих он за свой век, главного советника и темника Золотой Орды, поменял предостаточно. Захотел предок ее Мамай стать во главе Орды ханом. Бес видать попутал на старости лет. Недаром в народе говорят: “Седина в бороду – бес в ребро”. Он тогда, как рассказывала ей бабка, удушил своим шелковым поясом чингизова отпрыска Маманта – Салтана, прозванного среди своих нукеров Магометом Беляком, и уселся на ханский трон. Но бес тот был злобен и силен, и надул в уши хану Мамаю глупую мысль пойти набегом на Залескую Русь.
Елена приоткрыла оконце, что-то душно стало ей в светлице. Вот здесь на Москве, на Кулишках и разнесли вдрызг того Мамая дружины городских ополчений под водительством Залеских князей. Мамай сложил свою буйну голову в южном городе Кафа, оплоте братьев храмовников на берегах Русского и Сурожского морей. Говорят, его прирезал ассасин, посланный жрицами Артемиды, за то, что не чтил темник старых законов и потерял уважение к женщине и почтение к матери. “По делам”, – непроизвольно подумала княгиня. И вспомнила рассказ дальше. Сын его Мансур-Кията бежал тогда из Орды к Витовту на Литву. Витовт в те времена считал себя оплотом старых медвежьих родов. Веру чтил старую. На Ромовах зничи жег, на старых капищах жертвы приносил человеческие. В башне Кривое-Кривейто, что на Гедеминовой горке над Вильно возвышалась, старых волхвов берег. Суд вершил по Правде. Вот к нему и подался мамаев сын. И не оплошал. Витовт принял его тогда радушно, взял на службу и его, и его людей, и дружину. На прокорм отписал им удел Глинск и городок Полтаву. Два сына того Мансура – Скидар и Лекса в тех краях хранили земли нового покровителя от набегов ватаг с Золотой Орды и с других недружеских сторон. Потом Лекса, прозванный Александром, оженил сына своего Ваньку на Насте, дочери Данилы Острожского – приора Богемского. На свадьбе гуляло почитай все братство Рати Господней – воинов госпитальеров. Вот от их корня и вела свою веточку Елена Васильевна Глинская, прозываемая так по уделу своего отца, еще Витовтом их предкам пожалованного.
Елена опять почувствовала, как что-то больно повернулось в низу живота и резко ударило в бок, как ножом полоснув по живому.
– Не спешат лекаря-то! – подумала она, – Как бы не опоздали. Твари ленивые, – она опять провалилась в полузабытье, полудрему.
Ей тогда еще и шестнадцати не стукнуло. Бутон ее красоты только набух, но еще не распустился, когда ее вечно пронырливый дядюшка Михай через братца своего двоюродного Альбрехта Гогенцоллерна фон Брандернбург-Ансбаха, последнего великого магистра Тевтонского Ордена, курфюрста Бранденбурга и Пруссии, сосватал ее Великому князю Московскому Василию.
Была Елена тогда изумительно хороша. Умна, весела нравом и прекрасно образованна. Несмотря на свою юность, она щебетала по-немецки и по-польски, писала по-латыни. К тому же была она знатного рода, потому, как и по матери вела род свой от Петровича, бывшего в ту пору венгерским магнатом в Трансильвании, и игравшего первые роли при короле Яноше Заполяи. Василий Иванович потерял голову из-за всего этого.
Она и сейчас со смехом вспоминала, как уже пожилой, великий князь Василий Иванович сбрил бороду и переменил свою татарскую походную одежку на придворный кунтуш и, подобно молодому франту, переобулся в красные сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носками. Но тогда она влетела в этот терем в окружении своих родственников, друзей, подруг, прихлебаев и приживалок. Веселых, молодых, совсем непохожих на степенных, молчаливых, скучных бояр, окружавших ее мужа недавно – старых, бородатых, одетых в длиннополые ферязи.
Теперь около Великого князя были дядьки Елены – Михаил и Иван, их жены – Аксинья и Ксения, и целый выводок молодых красавиц, боярынь да боярышень великой княгини – сестер Челядниных, Третьяковых, княжон Волынской и Мстиславской.
Ближе прочих была Глинской Аграфена Челяднина – родная сестра князя Ивана Овчины-Телепнёва-Оболенского – красавца, храбреца и прекрасного воеводы, украдкой бросавшего влюбленные взоры на молодую великую княгиню. Аграфена и теперь нянькала маленького Ивана – Великого князя Московской Руси.
Внизу живота опять как ножом резанули. Ни лекаря, ни ворожейки, ни слуги посланного за ними не было. Елена уже почти совсем провалилась в зыбкий туман воспоминаний.
Опять вспомнился дядя Михаил. Вот его бы сейчас. Он ведь был лекарь от Бога. С детства пропадал в священных рощах у волхвов, да ведуний – травы изучал. Потом уехал в Болонью, закончил университет, стал лекарем ученым. Он бы помог. Дядя предстал пред ней как живой. Красавец в расшитом камзоле. Личный друг и наперсник короля польского Александра Каземировича, авантюрист и проходимец, кавалер ордена Золотого Руна.
Она помнила, как он поднял мятеж против нового короля Сигизмунда и захотел отсоединиться от Литвы и уйти к Руси, создав себе герцогство Борисфенское. Елена часто думала, что дядя ее родился слишком поздно. Он был из старых легендарных времен, времен великих героев и ордынских наместников. Он был из одной когорты с Уллисом, Андреем Боголюбским, предком своим Мамаем. Но, то время ушло, а в новом времени ему места не нашлось. Она вздохнула горестно. Елена любила своего неуемного дядьку, и плечи ее давила вина за его смерть.
Не долго тогда радовалась жизни залетная невеста, ставшая молодой хозяйкой необъятной Руси. Смерть прибрала князя Василия на третий год после рождения их первенца Ивана. Сначала ударила ее доля рождением убого Юрия, а потом и вовсе осиротила, оставив на руках с двумя малолетками.
Вот тогда-то властолюбивый и своенравный Михаил решил, что настал его звездный час, но не учел, что и племянница его того же Мамаева рода, что и он. Как говорится “Нашла коса на камень”. Елена, несмотря на свою молодость и нежность внешнего облика, скрутила дядю своего вместе со всей его ватагой. Глинского взяли тихо, но зло и замкнули в палату, где вскорости он и умер. Елена вздохнула еще раз, на своей совести держала смерть любимого дяди.
Боль от низа живота начала разливаться вверх и уже сдавила, стеснила всю грудь. Слуга не шел и никого за собой не вел, она поняла, что и вряд ли придет. Это кара ей за грехи ее тяжкие. За все души, что она сгубила, за свою жизнь короткую. За дядю Михаила, за бояр Поджогина и Воронцова, за князей Бельского и Воротынского. Это кара ей за Андрея Старицкого с его боярами да за тех новгородских подельников его, что она вдоль дороги от Москвы до Новгорода на столбах развесила. Она рванула ворот. Трудно стало дышать. Выдохнула, как бы им в лицо.
– А как было удержать скипетр Великая Руси и государство держати до возмужания сына моего, как Василий завещал, коли вы его – скипетр энтот и державу, из рук женских вырвать норовили!? Лиходеи!? И сейчас бы так же всех вас на плаху определила! Токмо о своей выгоде и думали! Монеты все порезали, подделок начеканили! Всяк в свою мошну! А я в новые перелить все повелела и Великого князя отпечатать не монете той. Народ вот копейкой прозвал. С Литвой мир заключила… со Швецией! Что-то тошно мне!!!
– Успокойся Алена, – вдруг раздался тихий мягкий голос из темного угла под божницей, где еле тлела лампадка.
Елена вздрогнула. Она точно знала, что в светелке никого кроме нее нет. Рука ее непроизвольно потянулась к острому стилету, скрытому в складках накинутого на плечи халата.
– Успокойся Алена. – повторил голос также тихо и мягко.
Источник