Приют для собак бойцовской породы

В России существует единственный приют для бойцовых собак. Здесь спасают выброшенных и покалеченных питбулей и стаффордширских терьеров со всей страны. Как злобу и агрессию превратить в любовь и верность, узнал «Огонек».

Наталия Нехлебова

Камелот — эталонный стаффордширский терьер: мощная груда мышц, он радостно тянет поводок и рвется гулять.

— Мы его Камелотом назвали, потому что его под Калугой нашли,— рассказывает Ирэн Беленькая, основательница приюта «В добрые руки».— Мы всем собакам придумываем имена на первую букву города, где его подобрали. В Калуге очень много нелегальных собачьих боев проводят. Камелота подобрали грибники в лесу. Он был весь разодран. Нижней челюсти не было совсем. В ранах уже завелись опарыши. Но это хорошо. Они очищали раны. Мы сделали ему пять операций, чтобы восстановить челюсть. К людям он не агрессивен, только к собакам.

Стаффорда Вашингтона в приют привезли из Владикавказа. У него было оторвано ухо. Пес был сильно искусан.

— Из Владикавказа нам собак скоро эшелонами начнут привозить,— вздыхает Ирэн,— там, видимо, очень много боев проводится. Вашингтона у помойки нашли. Он долго под капельницами лежал. Три операции пережил.

Владис тоже из Владикавказа. За глазом у него была вросшая свинцовая пуля.

— Глаз у него был мутный. Мы решили, что либо удар был, либо инфекция какая-то. Но потом выяснилось, что это пуля. Глаза, к сожалению, в итоге он лишился.

У Атрея из Астрахани отбиты все лапы, сломан позвоночник. Он проходит реабилитацию. Ему делают массажи, возят в бассейн.

Сейчас в питомнике недалеко от аэропорта Шереметьево 228 собак так называемых опасных пород. Зоозащитники находят их привязанными к деревьям в лесу, псы, отощавшие и свирепые на вид, слоняются по городу или лежат у помоек.

Некоторые из них участвовали в запрещенных собачьих боях, других просто выкинули на улицу хозяева.

Приют забирает брошенных питбулей и стаффов даже из Черногории и с Кипра. Там подобных собак, если у них нет хозяина, усыпляют.

— Они пережили страшное потрясение,— говорит Ирэн,— некоторые не подпускают к себе людей. Они приезжают к нам без веры в человека, и мы понемногу ее возвращаем. Кормим с рук, разговариваем. Говорим: ну что ты, малыш, все будет хорошо.

Собака-душа

Приюту уже 12 лет. За это время дом нашли семь с половиной тысяч «собак-убийц», как их иногда называют.

— Да, такая «собака-убийца» — залижет до смерти,— смеется Ирэн.— Я знаю собак, у меня было много пород. А стаффорды умные и очень человеколюбивые существа — как ни одна порода. Он не может без человека. Если вы его полюбите, он станет вашей душой, вы никогда больше никакую другую собаку не захотите. Нам привозят покалеченных собак, и может показаться, что они агрессивны. Но это не злоба, это страх. И мы просто заменяем его на любовь.

Ирэн Беленькая родилась в Латвии, выросла в Москве, она инженер по образованию, долго занималась бизнесом. Пятнадцать лет назад она завела стаффордширского терьера по кличке Буч. До этого он участвовал в боях, один хозяин бил его палкой, чтобы он был злее.

— Когда мне его привезли и оставили, Буч неделю не сходил с места,— рассказывает Ирэн,— он смотрел на дверь, не отрываясь, и ждал хозяина. Эта собака меня потрясла. Потом я узнала, как много стаффов выкидывают на улицу, потому что не могут справиться с ними, потому что за такой брутальной внешностью не видят, какие это на самом деле нежные существа.

Ирэн решила создать приют, куда бы привозили брошенных «собак-убийц». И откуда их могли бы забирать домой те, кто готов их любить и воспитывать. Стаффов и питбулей больше не принимает ни один приют. Их боятся. Этих собак нельзя помещать в вольер даже вдвоем. Им нужно свое пространство. Все-таки это не восторженные ретриверы или сеттеры. У этих собак кроме душевности есть и клыки.

Ирэн арендовала землю под Москвой. Но через два года землю попросили освободить. Тогда женщина продала трехкомнатную квартиру в Москве и купила землю.

— Не то чтобы я такая сумасшедшая, что продала квартиру, чтобы спасать стаффов и питбулей,— смеется Ирэн,— я просто ее продала, но так получилось, что деньги ушли на приют.

Собак Ирэн стали привозить сначала из Москвы, потом из Московской области, затем из соседних областей, потом со всей страны. Каждый день она получает несколько сообщений от зоозащитников. «Сочи, найдена тощая девочка на пляже, возьмете?» «Саратов — худющая стаффка со щенками у помойки. Спасайте!» «Бультерьера привязали на цепи в поле. Срочно нужна помощь!» «В Пушкино привязана к дереву девочка. Не может даже лечь! Душит ошейник! Помогите». «Питбуль по кличке КиссМи. Проблемы с лапками. Никому не нужен. На вас одна надежда».

Ирэн спасала собак даже из Калифорнии. Там было землетрясение, хозяевам питомников пришлось спасаться бегством, 73 стаффа и питбуля собирались усыпить. Но Ирэн их вывезла и всем нашла хозяев. С началом пандемии стало особенно много брошенных собак.

— За три дня мы как-то приняли 22 собаки,— рассказывает администратор приюта Лена,— никогда такого не было. Сейчас у нас 18 собак на очереди, из разных городов везут.

— Это все ужасный стресс,— признается Ирэн,— их привозят, а некоторых мы уже не можем спасти. Рыдаем. Но много и счастливых историй.

Два года назад приют «В добрые руки» был признан лучшим в России.

Опасно для сердца

— Чтобы спасать собак, нужно место и время,— считает создательница приюта.— Я думала, буду брать и как можно скорее отдавать. Но это невозможно. Нашим собакам нужна реабилитация, прежде чем они домой поедут. Им физически и психологически нужно прийти в себя. Кроме того, надо очень тщательно выбирать людей, которым отдавать собак. Были у нас случаи, что и возвращали, и усыпляли.

При поступлении животных в первую очередь проверяют на дирофиляриоз.

— Это страшное заболевание,— объясняет администратор приюта Лена,— глисты в сердце. Собаки от них погибают. От них нужно очень дорогие инъекции делать.

Собак взвешивают, проверяют температуру, дают витамины, иммуностимуляторы и противострессовые препараты. Делают прививки, берут кровь на анализы. Врач с УЗИ-аппаратурой приезжает прямо в приют. Здесь есть операционная и стационар на шесть мест. Два кинолога приезжают работать с собаками.

Тридцать волонтеров ухаживают за животными. Выгуливают их на поле рядом с приютом два раза в день, играют с ними. Приют существует на пожертвования и личные сбережения хозяйки. Только на электричество зимой уходит 400 тысяч рублей. Зато в холодное время года собаки живут в теплых вольерах.

— Вот сегодня получила уведомление от налоговой,— делится Ирэн,— нам земельный налог подняли в два раза. Нам администрация Химок все время пытается налог поднять, по непонятным причинам. Несколько лет назад сразу в шесть раз подняли. Пришлось судиться, и суд мы выиграли. Теперь вот в два раза. Это 180 тысяч в год будет. Снова придется судиться.

Хозяев собакам выбирают очень тщательно. Совсем молодым не дают.

— Мне каждую минуту звонят. Просят подобрать собаку,— говорит Ирэн,— я как-то чувствую, что человеку надо. Собаки у меня были всегда, с детства. Я подбирала их, покупала. Однажды шла к метро в белом плаще. В институт ехала. Увидела там грязную собачку. Взяла и домой повезла. Джулькой назвала. Она у меня долго жила. Сейчас дома у меня пять собак так называемых опасных пород. И все с какими-то жуткими историями в прошлом. Не знаю, может, я была когда-то собакой, или буду. Но я их чувствую, чувствую их боль. И то, какой им нужен человек, я тоже очень хорошо понимаю.

Новые хозяева остаются на связи с приютом. Им регулярно звонят, если они не отвечают, приезжают. Многие начинают помогать приюту. Привозят корма и лекарства. Администратор Лена четыре года назад взяла здесь собаку. Потом стала подрабатывать волонтером, а затем стала работать постоянно. Во время пандемии переехала жить в приют.

— Надо было помогать,— говорит она.

Муса

Муса работает в приюте уже 10 лет. Он перевоспитывает самых агрессивных собак, которые не подпускают к себе людей. Четверо таких «собак-убийц» живут с ним и спят рядом.

— Да я говорю им: место, место — не уходят,—- смеется он,— хотят под боком спать.

Муса, как он объясняет, действует через еду. Пес рвется его разорвать, а он ждет, пока тот успокаивается, потом кормит с руки.

— Собака просто потеряла доверие,— говорит Муса,— и я учу ее снова доверять человеку. Собака понимает, что еда будет, только когда она спокойна. И она учится контролировать эмоции. Если уж совсем собака в стрессе и не может сдержаться, кормлю ее через намордник. Я не боюсь их совсем. Я пытаюсь понять, что с ними не так. Чего они так боятся. Три дня, и они меня принимают. Гуляю с ними, играю. Доверие быстро можно вернуть. Главное самому не бояться.

Муса убеждает, что не скучает по своим питомцам, когда их забирают.

— Чего скучать. Они же дома. Я радуюсь.

— Врет он,— перебивает администратор Лена,— они нам по ночам снятся, даже спустя несколько лет после того, как уехали. Если не привязываться, в сердце свое их не пускать, как их перевоспитать? Как им показать, что людям можно доверять, что в человеке может быть не злоба, а любовь?

Мимо бесконечных вольеров с питбулями и стаффордширскими терьерами идет кот. У кота драное ухо и безумный взгляд. Собаки заливаются лаем, кидаются на стенки вольеров.

— А это наш дикий кот,— встречает его Муса,— приходит ко мне посидеть. Но гладить пока себя не дает. Дикий, обиженный. Но я его приручу. Еду он пока не берет. Но это ничего. Пока мы просто рядом с ним сидим. А там видно будет.