Шанхайский барс порода собак
Среди редких экзотических животных, пожалуй, именно мексиканский тушкан вызывает больше всего вопросов. Как он выглядит, где живёт, чем питается, а главное — почему о мехе этого невиданного зверя говорят то с восторженным придыханием, то с откровенным сарказмом? Латинская Америка вообще и Мексика в частности действительно полны всевозможных зверей, которые не водятся на других континентах. Но поиски таинственного тушкана могут так и не увенчаться успехом.
Чем известен мексиканский тушкан?
По сохранившимся документальным свидетельствам, главным достоинством этого зверька является элегантный мягкий мех, из которого изготавливаются дамские палантины, горжетки, возможно, даже шубки. Человек, хоть немного знакомый с зоологией, непременно испытает законное удивление. Тушканчики – это мелкие мышеобразные грызуны, разве можно набрать достаточное на шубку количество шкурок? Технически это возможно, длина тушки самых крупных тушканчиков достигает 26 сантиметров. Ведь шьют же шубки из шкурок белок или шиншилл.
С другой стороны, как мыши-полёвки не являются пушным промысловым зверем, так и тушканчики счастливо избежали судьбы соболей и песцов. Остаётся законный вопрос, почему же у всех на устах этот чудесный мех? Мексиканский тушкан, увы, животное вымышленное, и обязаны мы этим чудом природы Ильфу и Петрову. Их бессмертное произведение «Двенадцать стульев» подарило нам огромное количество крылатых фраз. Экспертная оценка ценных мехов от признанного маэстро Остапа Бендера шагнула в народ.
Дефиле в мехах от Эллочки Людоедки
Супруга инженера Щукина получала от авторов прозвище «людоедка» вовсе не по причине каких-то страшных грехов. По сравнению с дикарями из племени Мумбо-Юмбо, словарный запас которых составляет около трёх сотен слов, Эллочка обходилась всего тремя десятками. Особый акцент проставлен на «жуть», «мрак», «кр-р-р-расота» и «хо-хо». Казалось бы, причём тут мексиканский тушкан?
Среди всевозможных увлечений Эллочки лидирующую позицию занимала битва с дочерью американского миллиардера Вандербильда. На алтарь борьбы была положена вся небольшая зарплата супруга, и именно чтобы утереть нос заносчивой Вандербильдихе, были приобретены два стула из гарнитура, за которым охотился товарищ Бендер. А вот роскошный гардероб, призванный переплюнуть жалкие шелка и бриллианты американки, был сооружён из перешитого пиджака, платья с отделкой из собачьей шкуры, а также шиншилловый палантин, которым успешно стал «русский заяц, умерщвленный в тульской губернии». Вот эту заячью шиншиллу Эллочка и назвала «мексиканский тушкан». Впрочем, Остап моментально внёс коррективу, присудив зайцу титул шанхайского барса, чем окончательно сразил впечатлительную Людоедку.
Уникальные меха на прилавках
Чтобы пустить пыль в глаза и продать дешёвый мех по цене дорогого, совершенно не нужно быть героем сатирического романа. На самом деле такое случается достаточно часто, и счастливая обладательница меховой шубки знать не знает, кем была её обновка при жизни — элитным соболем или простой пролетарской ондатрой. Примерно такая же ситуация с кожаными куртками. Современные технологии позволяют не только огранить стекляшку под бриллиант, но и выдать кожзаменитель за шкуру молодой козы. Так, на прилавке появляется шанхайский барс, мексиканский тушкан, «кожа молодого дерматина» и прочие уникальные товары. Дешёвый мех окрашивают, выщипывают, подбривают и даже завивают, чтобы придать ему необходимую фактуру. Искусственный мех тоже может внезапно оказаться до такой степени «натуральным», что его легко принять за шкуру неизвестного животного.
Где можно встретить мексиканского тушкана?
Разгул экзотики в меховых рядах начался в «лихие девяностые», когда разгул дикого капитализма требовал извлекать деньги из всего. Поистине бендеровские комбинации позволяли выдать шапку из подмосковного Тузика, в недобрый час попавшегося живодёрам, за элитную шкуру канадского волка. Если цена позволяла, то было уже не столь важно, какой мех пошёл на шубку — мексиканский тушкан или кролик при последнем издыхании.
Сейчас можно надеяться, что титулованные салоны, торгующие мехами, продают вам именно то, что значится на ценнике, и это действительно серебристая норка или всё-таки менее дорогой зверёк. Селекционеры кролиководы оказали меховщикам огромную услугу, и мех кролика породы «шиншилла» действительно очень похож на цвету и виду на шиншилловую шкурку. Кролик может подделать если не всё, то почти всё: ламу, шиншиллу, песца, соболя. На что хватит наглости продавца. Самый высокий риск приобрести тушкана — рынок. Дешёвая натуральная шубка – это почти стопроцентный тушкан, потому что натуральные меха, увы, дешёвыми не бывают.
Крылатый фразеологизм
Несмотря на то, что любой шанхайский (мексиканский) тушкан относится к мехам, эта фраза очень быстро сломала рамки и теперь применяется к чему угодно. Мексиканскими, бразильскими и прочими тушканами называют беспородных собак и кошек, которых хозяева пытаются выдать за какую-то неведомую элитную породу. Это насмешливый титул, который присваивается чему угодно, если владелец имеет намерение выдать дешёвое за дорогое и элитное. Особенно если это не очень хорошо получается.
Мексиканский тушкан и его родственники
Ближайшая родня этого экзотического животного — «молодой дерматин», из кожи которого шьются дешёвые сумочки, пиджаки, куртки и всевозможная обувь. На самом деле кожзаменитель может быть до такой степени качественным, что прослужит гораздо дольше, чем натуральная кожа плохой выделки, но это уже детали — мало кто из покупателей до такой степени хорошо в этом разбирается. Результатом является приобретённый втридорога мексиканский тушкан. Фото покупки можно смело выкладывать в интернет с пометкой: «Осторожно, мошенники».
Если же рассматривать именно ближайших родственников тушканчика, как пушных промысловых зверей, то ближе всего окажется тот же народный кролик, дикий заяц или более дорогая белка. Нет ничего плохого к бюджетной шубке, кроличий мех тоже мягкий и достаточно тёплый, но износостойкость меньше, и стоить он должен сравнительно недорого.
Уместность употребления фразеологизма
Как и другие подобные выражения, фразеологизм про мексиканского тушкана можно использовать в художественном тексте, в разговорной речи. Журналисты, пишущие на острые злободневные тематики, тоже часто используют всевозможные метафоры, сравнения и фразеологические обороты. При этом в деловой речи и официальных письмах лучше воздержаться от демонстрации своего обширного словарного запаса. Кроме того, несмотря на огромную популярность романа «Двенадцать стульев», не все знают источник и смысл фразы, это может привести к недопониманию. Если необходимо избежать двусмысленности и неловких ситуаций, воздержитесь от остроумия.
Источник
Âîò ýòî áûëà èñòîðèÿ, òàê èñòîðèÿ. Äî ñèõ ïîð, âñïîìèíàÿ, ïîêðûâàþñü ëåãêîé èñïàðèíîé. Ïðàâäà, ñ ãîäàìè, âñå âèäèòñÿ ñìåøíåå, íî òîãäà
.
Çíà÷èò, ïî ïîðÿäêó. Íàì ïðåäñòîÿëî ëåòåòü â Øàíõàé. Îí, êàê èçâåñòíî, íàõîäèòñÿ â Êèòàå. Ëåòåëè ìû ïî äåëàì, î êîòîðûõ, êîòîðûå è ñåé÷àñ íå ïîäëåæàò ðàçãëàøåíèþ, ïî ïðè÷èíå ñîõðàíåíèÿ êîììåð÷åñêîé è ãîñóäàðñòâåííîé òàéíû. Òàê ÷òî íå îáèæàéòåñü, åñëè â òåêñòå, áóäóò êàêèå-òî íåäîìîëâêè. Ãðóïïà áûëà ìíå íåçíàêîìàÿ, ÿ áûë ïðèñòàâëåí ê íåé â êà÷åñòâå ýêñïåðòà. Îäíàêî, íàðîä, à âñå îíè ïðåäñòàâëÿëè îäíó áîëüøóþ, ïóñòü ýòî áóäåò, ñêàæåì, ýíåðãåòè÷åñêàÿ, áóðíî ðàçâèâàþùóþñÿ êîìïàíèþ. Íàðîä áûë âåñåëûé, æèçíåðàäîñòíûé, òàê ÷òî íåêîòîðàÿ íåëîâêîñòü âñêîðå áûëà ëèêâèäèðîâàíà, è ÿ âïèñàëñÿ â êîëëåêòèâ, êàê ñâîé. Ïîëåòû, êàê ïðàâèëî, âñåãäà ïðîõîäÿò îäèíàêîâî. Ïîñëå âçëåòà, ÷åðåç íåêîòîðîå âðåìÿ ó ëþäåé íàñòóïàåò îæèâëåííîñòü. Ìóæ÷èíû, âòèõàðÿ, äîñòàþò ñïèðòíîå è ïî ãðàììóëüêå. Äàëüøå íà÷èíàåòñÿ âñåîáùèé òð¸ï, ïåðåáðàñûâàíèå øóòêàìè è òàê äàëåå. À ïîòîì íàñòóïàåò óñòàëîñòü. Íî, äî ýòîé ñòàäèè ìû åùå íå äîøëè è â ñàëîíå ýêîíîì-êëàññà öàðèëî âåñåëüå. Êñòàòè, äåëåãàöèþ âîçãëàâëÿë çàìåñòèòåëü ãåíåðàëüíîãî äèðåêòîðà êîìïàíèè. Ñ íèì áûëà ñåêðåòàðøà. À íàðîäó â ñàìîëåòå áûëî íå òàê ìíîãî, áûëè ñâîáîäíûå ìåñòà.Ê êàêîìó-òî ìîìåíòó øåôó, êàê âèäèìî, ñòàëî ñêó÷íî ñèäåòü â áèçíåñ-êëàññå è âèäåòü òîëüêî ñåêðåòàðøó, êîòîðóþ îí è áåç òîãî âèäåë êàæäûé äåíü, è îíè ïåðåáðàëèñü ê íàì, ïîäêëþ÷èëèñü ê îáùåìó òðåïó. Øåô îêàçàëñÿ íîðìàëüíûì ìóæèêîì, áåç âûñîêîìåðèÿ. Òàê ÷òî ëåòåëè ìû íåïðèíóæäåííî è äîâîëüíî âåñåëî. Äóøîé âñåãî áûë îäèí ñîòðóäíèê, ïî ôàìèëèè Âåñåëîâ. Âîò êàê òî÷íî ëåãëà ôàìèëèÿ íà åãî õàðàêòåð. Ðîò ó íåãî íå çàêðûâàëñÿ, àíåêäîòû, ïðèáàóòêè, øóòêè, ñûïàëèñü èç íåãî, êàê èç ðîãà èçîáèëèÿ. Âîò ýòîò Âåñåëîâ è îòìî÷èò ïîòîì øóòêó, îò êîòîðîé, äàæå ó ìåíÿ , âèäàâøåãî âèäû, ïåðåõâàòèò äûõàíèå. Íî, ýòî âñå ïîêà ïðåàìáóëà
Ïðèëåòåëè. Íàñ âñòðåòèëè. Êèòàéöû – åñòü êèòàéöû. Âñå ýòî âåæëèâî, ñ óâàæåíèåì, ñ æåëàíèåì ñäåëàòü ãîñòÿì êàê ìîæíî ëó÷øå. Íàñ îòâåçëè íå â îòåëü, à â êàêîé-òî äîì, âèäèìî ïðèíàäëåæàâøèé òîé êîðïîðàöèè, êóäà ìû ëåòåëè. Âîò â ýòîì äîìå, íà âåðõíèõ ýòàæàõ áûëà îáîðóäîâàíà ãîñòèíèöà, ãäå íàñ âñåõ è ðàññåëèëè. ß íå áóäó îïèñûâàòü íîìåðà, â êîòîðûå íàñ âñåëèëè. Ìíå â ìîåé æèçíè ïðèõîäèëîñü íî÷åâàòü â òàêèõ ìåñòàõ, ÷òî ëåæáèùå «áîìæà», ïî ñðàâíåíèþ ñ íèìè áóäåò êàçàòüñÿ äåñÿòèçâåçäî÷íûì îòåëåì. Íàñ÷åò çâåçä øóòêà! Ìíå ãëàâíîå, ÷òîáû áûë äóø è ãîðÿ÷àÿ âîäà. Íà âñå îñòàëüíîå íàïëåâàòü. Äóø áûë, â íåì áûëà ãîðÿ÷àÿ âîäà, è âñå áûëî ïðåêðàñíî. Ïåðåä ðàññåëåíèåì, íàì âåëåëè ÷åðåç ïîë÷àñà ñîáðàòüñÿ, â õîëëå ýòàæà, ïîòîìó ÷òî ïðåäñòîèò îáçîðíàÿ ýêñêóðñèÿ ïî ãîðîäó è òàê äàëåå. À çàòåì áóäåò óæèí.
Î ãîðîäå íè÷åãî ðàññêàçûâàòü íå áóäó. Ïîèùèòå â Èíòåðíåòå, èëè ïî÷èòàéòå ïóòåâîäèòåëè. Âèõðåì íàñ ïðîì÷àëè ïî ãîðîäó, âçíåñëè íà ñàìûé âåðõ òåëåâûøêè, äàáû ìû îöåíèëè øèðîòó è êðàñîòó ýòîãî ãîðîäà. Öåíèòü ìíå íå õîòåëîñü, ÿ óæå áûâàë çäåñü ðàíüøå. Ïîòîì ïîâåçëè â êàêîé-òî ðåñòîðàí, êîòîðûé, êàê ñêàçàëè, íàçûâàåòñÿ «Öóñèìà». Ñîäåðæèò åãî, ïîòîìîê ðóññêîãî ìîðÿêà ñ ýñêàäðû Ðîæäåñòâåíñêîãî, êîòîðûé îñòàëñÿ â Êèòàå, æåíèëñÿ íà êèòàÿíêå, è òåïåðü åãî ïîòîìêè âëàäåþò ýòèì ðåñòîðàíîì.
Íèêàê ÿ íå äîáåðóñü äî ñàìîãî ãëàâíîãî. Ñàìîå ãëàâíîå, î ÷åì ÿ õî÷ó ðàññêàçàòü, ïðîèçîøëî âå÷åðîì. Âåðíåå íå ãëàâíîå, à çàâÿçêà âñåé èñòîðèè. Óäèâèòåëüíî, íî ìû êàê-òî íå îùóùàëè ðàçíèöû âî âðåìåíè ñ äîìîì. Òàê âîò, âå÷åðîì ìû ñîáðàëèñü â õîëëå, îáìåíèâàëèñü âïå÷àòëåíèÿìè.  îáùåì, îïÿòü òðåïàëèñü.
À âîò òåïåðü ìàëåíüêîå îòñòóïëåíèå, èíà÷å ìíîãîå áóäåò íåïîíÿòíî.
Ñåé÷àñ ðå÷ü ïîéäåò î ñåêðåòàðøå. Çâàëè åå Âåðîíèêà.  îáùåì, îáû÷íàÿ ñìàçëèâàÿ äåâ÷îíêà, íî äî ñèõ ïîð íå çíàþ, è ïîíÿòü íå ìîãó áûëà ëè îíà, äåéñòâèòåëüíî, òàê íàèâíà, ëèáî ãëóïà, êàê ïðîáêà. Êñòàòè, ïðèõîäèëàñü îíà, êàêîé-òî ðîäñòâåííèöåé îäíîìó èç äèðåêòîðîâ ôèðìû.
 îáùåì, â õîëëå ñèäåëà âñÿ êîìïàíèÿ è, êàê ÿ ãîâîðèë, òðåïàëàñü.
Òî âñå áûëà ïðåàìáóëà. À òåïåðü íà÷èíàåòñÿ àìáóëà. (øóòêà!)
Êàê âñåãäà, äèðèæèðîâàë ðàçãîâîðîì Âåñåëîâ (æàëêî, çàáûë, êàê åãî çâàëè!) È â ïðîöåññå ðàçãîâîðà çàøëà ðå÷ü, î òîì, ÷òî ìîæíî êóïèòü â Øàíõàå? Âåðîíèêà çàêàòèëà ãëàçà è ñêàçàëà, ÷òî õî÷åò øóáó èç ïàíäû!!!!!!!! Íåò, âû òîëüêî ïîäóìàéòå!!!!!! Ãîñïîäè, îòêóäà îíà ñëîâî «ïàíäà» óçíàëà?
È òóò Âåñåëîâ ñäåëàë ñòîéêó, êàê ëåãàâàÿ ñîáàêà.
-« Äà, çíàåøü, ëè òû, î ïðåêðàñíàÿ èç ïðåêðàñíûõ, – îáðàòèëñÿ îí ê Âåðîíèêå, – ÷òî ïàíäà íàöèîíàëüíûé ñèìâîë Êèòàÿ! Óáèâàòü èõ çàïðåùåíî, ïîä ñòðàõîì ñìåðòíîé êàçíè!!!! Êðîìå òîãî, øêóðà ïàíäû, êàê åå íå âûäåëûâàé, êàê íè ñêîáëè, âñåãäà áóäåò ìåðçêî è æóòêî âîíÿòü. Òàê ÷òî, î ïàíäå, äðàãîöåííàÿ ìîÿ, çàáóäü! À âîò ÷òî ß, (Âûäåëåíî ìíîé. ÀÂÒÎÐ.) òåáå ïîñîâåòóþ, ê ýòîìó ïðèñëóøàéñÿ. Êóïè øóáó èç øàíõàéñêîãî áàðñà».
Ìû ãîòîâû áûëè óæå ãðîõíóòü õîõîòîì, íî Âåñåëîâ òàê ñâèðåïî ïîñìîòðåë íà âñåõ íàñ è èñïîäòèøêà ïîêàçàë êóëàê, ÷òî âñå ïîíÿëè èäåò ðîçûãðûø!!! È ïîäûãðûâàÿ, ñ òðóäîì ñäåðæèâàÿ ñìåõ, âñå äðóæíî çàêèâàëè ãîëîâàìè, ñðàçó âñïîìíèâ äèàëîã Îñòàïà Áåíäåðà è Ýëëî÷êè-ëþäîåäêè.
-«À ãäå ìîæíî êóïèòü?» – çàèíòåðåñîâàííî ñïðîñèëà Âåðîíèêà.
-«Âûéäåøü èç çäàíèÿ, ïîéäåøü íàëåâî, è ÷åðåç äâà êâàðòàëà áóäåò Êèòàéñêèé êâàðòàë. Òàì ìàãàçèí íà ìàãàçèíå.  ëþáîì èç íèõ ñêàæåøü ïî-êèòàéñêè «Øàíõàéñêèå áàðñû» è òåáå âñå ïîêàæóò. Îäíîãî ÷åðòà òàì íåò!»
Çäåñü íåîáõîäèìî ïîÿñíåíèå. Øàíõàé ãîðîä åâðîïåéñêîé çàñòðîéêè. Íî â íåì åñòü ìåñòî, êîòîðîå óñëîâíî íàçîâåì Êèòàéñêèé êâàðòàë. Òàì âñå ïîä ñòàðèíó êèòàéñêóþ. Äàæå ôàíçû ñòîÿò. Êðàñèâîå ìåñòî. È ìàãàçèíîâ, äåéñòâèòåëüíî, ìíîãî! Âåñåëîâ íå âðàë.
 ýòî âðåìÿ âîøåë øåô ñ íàøèì ïåðåâîä÷èêîì Ñàøåé îíè íå áûëè íà íàøåì ñáîðèùå. Òðåï ïðåðâàëñÿ. Îí îáúÿâèë, ÷òî çàâòðà â 11.00 ïî ìåñòíîìó âðåìåíè ñáîð çäåñü â õîëëå.  îáùåì, äàëüøå îí ðàññêàçàë î òîì, êàê áóäåò ñòðîèòüñÿ íàø äåíü. Âñå ñòàëè ðàñõîäèòüñÿ íà îòäûõ. È íèêòî, íèêòî òîãäà íå îáðàòèë âíèìàíèÿ íà òî, ÷òî Âåðîíèêà î ÷åì-òî øåïòàëàñü ñ ïåðåâîä÷èêîì Ñàøåé.
Óòðîì, êàæäîìó ïîäàëè â íîìåð, ñ âå÷åðà çàêàçàííûé çàâòðàê. Ñåðâèñ, ÷åðò, âîçüìè!
À äàëüøå íà÷àëñÿ ïåðåïîëîõ. Èñ÷åçëà Âåðîíèêà. Êàê ïîÿñíèë îõðàííèê, îíà â 8 óòðà âûøëà èç çäàíèÿ è íàçàä íå âîçâðàùàëàñü. Ïîñêîëüêó îíà îòñóòñòâîâàëà âñåãî ÷àñ, íèêòî ïîêà íå èñïóãàëñÿ.  10.10 âñå áûëè â õîëëå âñòðåâîæåííûå äîíåëüçÿ. Øåô òî óáåãàë, òî ïðèáåãàë, íî íèêàêèõ íîâîñòåé íå áûëî.
È âäðóã – ÷óäíîå âèäåíèå!  õîëë âîøëà Âåðîíèêà, äåðæà â ðóêàõ ñóìî÷êó. Áûëà îíà áëåäíîé è ðàñòåðÿííîé. Åñòåñòâåííî, âñå áðîñèëèñü ê íåé ñ ðàññïðîñàìè.
-«Ðåáÿòà, – ñêàçàëà îíà ñ òèõèì îò÷àÿíèåì, – ÿ íè÷åãî íå ïîíèìàþ. Âîò!»
Îíà îòêðûëà ñóìî÷êó è âûíóëà èç íåå ÷åòûðå ïà÷êè êèòàéñêèõ äåíåã, óïàêîâàííûõ â ïà÷êè. Þàíè!!! Íî íå â áàíêîâñêîé óïàêîâêå.  ïîëîñêàõ ïðîñòîé áóìàãè, êðåñò-íàêðåñò. Çàêëååííûå. Íàñòóïèëà òèøèíà.
ß îïóùó âåñü ãâàëò, êîòîðûé âîçíèê ïîòîì. Íàêîíåö, èç Âåðîíèêè óäàëîñü âûæàòü ñëåäóþùåå.  8 óòðà, îíà îòïðàâèëàñü, â Êèòàéñêèé êâàðòàë «ïîêóïàòü øóáó». Êîøìàð! Îíà âîøëà â ïåðâûé ïîïàâøèéñÿ ìàãàçèí è ñêàçàëà ïî-êèòàéñêè ñëîâà: «Øàíõàéñêèå áàðñû», êàê íàó÷èë åå â÷åðà Ñàøà, êîãäà îíà ïîïðîñèëà åãî îá ýòîì. Õîçÿèí, êèòàåö, ìåëêî êëàíÿÿñü Âåðîíèêå, ïîëåç ïîä ïðèëàâîê è ïîäîäâèíóë ê íåé ïà÷êó äåíåã. Âåðîíèêà äåíüãè îòîäâèíóëà è ñíîâà ñêàçàëà «Øàíõàéñêèå áàðñû», òîëüêî áîëåå íàïîðèñòî. Õîçÿèí ïîáåëåë, ñãðåá äåíüãè è âûáðîñèë íà ïðèëàâîê íîâóþ ïà÷êó, ïîòîëùå. Âåðîíèêà, óæå ïî-ðóññêè, ïûòàëàñü åìó îáúÿñíèòü, ÷òî åé íóæíà øóáà. Õîçÿèí îòêðûë åå ñóìî÷êó, ïîëîæèë òóäà ïà÷êó äåíåã, âåæëèâî âçÿë åå ïîä ëîêîòü è, ÷òî-òî ñþñþêàÿ ïî-êèòàéñêè, ïîâåë ê äâåðÿì, îòêðûë èõ è, ïðîäîëæàÿ êëàíÿòüñÿ, çàêðûë çà Âåðîíèêîé äâåðü. Âåðîíèêà ïûòàëàñü âíîâü âîéòè â ìàãàçèí, íî äâåðü áûëà óæå çàïåðòà. Âåðîíèêà ïîæàëà ïëå÷àìè è ïîøëà â ñëåäóþùèé ìàãàçèí÷èê. Òàì èñòîðèÿ ïîâòîðèëàñü. Îíà ïîøëà â òðåòèé. Òî æå ñàìîå. Íàêîíåö, â ÷åòâåðòûé, ãäå åé âíîâü âñó÷èëè ïà÷êó äåíåã. È çàêðûëè çà íåé äâåðü íà çàïîð. Íè÷åãî íå ïîíèìàÿ, Âåðîíèêà ïîäóìàëà è ïîøëà îáðàòíî. Äî íåå ñòàëî äîõîäèòü, ÷òî îíà âî ÷òî-òî âëÿïàëàñü.
Âñå òðè ïðåäûäóùèå ìàãàçèíà, êóäà îíà çàõîäèëà, áûëè çàêðûòû, òîëüêî áûë îòêðûò ïåðâûé, ñ êîòîðîãî Âåðîíèêà íà÷àëà ñâîé îáõîä. Êîãäà êèòàåö óâèäåë íà ïîðîãå Âåðîíèêó, åãî ÷óòü íå õâàòèë óäàð. Îí çàâèçæàë, áóäòî åãî ðåæóò, ÷òî-òî êðè÷àë, ìàõàë ðóêàìè è, íàêîíåö, áðîñèëñÿ ê òåëåôîíó. Òóò Âåðîíèêà ñìåêíóëà, ÷òî íóæíî «äåëàòü íîãè», âûáåæàëà èç ìàãàçèíà è ïîì÷àëàñü ê íàì èçî âñåõ ñèë.
Ìåíÿ îêàòèë ëåäÿíîé ïîò. ß âñå ïîíÿë. ß ïðåäñòàâèë ñåáå, êàê ñåé÷àñ ñþäà âëåòèò êèòàéñêèé ñïåöíàç è íàñ íà÷íóò âÿçàòü, à ïðîùå, áðîñàòü íà ïîë è íàäåâàòü íàðó÷íèêè. Ïðèåìû âî âñåì ìèðå îäèíàêîâû.
Ýòà þíàÿ êðåòèíêà, äàæå íå ïîíÿëà, â êàêîì îíà, èçâèíèòå, ä
.å! È ìû âìåñòå ñ íåé. Ýòî õîðîøî åùå, åñëè âîðâåòñÿ ñïåöíàç! À åñëè óçêîãëàçûå ðåáÿòà â ðóáàøêàõ íàâûïóñê, äîñòàíóò òàêèå ÷åðíåíüêèå ïèñòîëåòèêè è «ïîëîæàò» íà âñåõ çäåñü, çà ìèëóþ äóøó!
Êàê âèäíî, ýòîò Êèòàéñêèé êâàðòàë êîíòðîëèðîâàëà áàíäà, ïîä íàçâàíèåì «Øàíõàéñêèå áàðñû» (ïîçæå óäàëîñü âûÿñíèòü, ÷òî òàê îíî è áûëî!), è â ýòîò äåíü îíè äîëæíû áûëè ñîáèðàòü äàíü. Âû ÷òî äóìàåòå, ÷òî ðýêåò, òîëüêî ó íàñ åñòü? Êàê áû íè òàê! È ýòó ÷óìè÷êó ïðèíÿëè çà ñáîðùèêà äàíè!!!! Íåò, òàêîå äàæå âî ñíå íå ïðèñíèòñÿ!
-«×òî çäåñü ïðîèñõîäèò?» – ðàçäàëñÿ ãîëîñ øåôà. Êîãäà êòî-òî îáúÿñíèë åìó «÷òî ïðîèñõîäèò», à ÿ äîáàâèë ñâîå âèäåíèå ïðîáëåìû, êîòîðóþ åùå íå âñå îñîçíàëè, øåô ñòàë áåëûì, êàê ñòåíêà. Îí ïîëåç çà íèòðîãëèöåðèíîì. Êîãäà åãî ëèöî îáðåëî íîðìàëüíûé öâåò, îí ñãðåá äåíüãè è óì÷àëñÿ. ×åðåç ìèíóò äâàäöàòü îí ïðèøåë ñ êàêèì-òî êèòàéöåì, îíè îòâåëè â ñòîðîíó Âåðîíèêó è ÷òî-òî ðàññïðàøèâàëè åå. Çàòåì øåô è êèòàåö (à ýòî áûë íà÷àëüíèê ñëóæáû áåçîïàñíîñòè ôèðìû ÿ óçíàë ïîòîì) óøëè. Ìû ñèäåëè è ìîë÷àëè. Íàêîíåö, ïîÿâèëñÿ øåô è î÷åíü ñóõî, îôèöèàëüíî ïðèãëàñèë âñåõ íà ñîâåùàíèå, ðàäè êîòîðîãî ìû è ïðèëåòåëè ñþäà. «À î òîì, ÷òî ïðîèçîøëî ìîë÷àòü! Íè ìåæ ñîáîé è íèêîìó íå ñëîâà!»
Âîò ñîáñòâåííî è âñÿ èñòîðèÿ.
Ïåðåãîâîðû ïðîøëè íîðìàëüíî. Äåëà áûëè ñäåëàíû. Ìû åùå ñìîãëè ïîõîäèòü ïî ãîðîäó, ïîñìîòðåòü åãî è ïîïðîùàòüñÿ ñ íèì. Êàê øåô è êèòàåö, íà÷àëüíèê ñëóæáû îõðàíû ðåøèëè òîò âîïðîñ, ïîíÿòèÿ íå èìåþ. Ãëàâíîå, ïîñëåäñòâèé íèêàêèõ â Øàíõàå íå áûëî. Äîìà äðóãîå äåëî. Íî îá ýòîì íå ñòîèò. Ýòî äðóãàÿ èñòîðèÿ.
Ìîæíî áûëî áû íà ýòîì, è çàêîí÷èòü
. Òîëüêî ìàëåíüêèé øòðèõ. Êîãäà ïîëåòåëè íàçàä, îïÿòü âîçíèê òðåï. Âåðîíèêà, îòîøåäøàÿ îò øîêà è ïåðåæèâàíèé âäðóã, ñêàçàëà: «Øóáó ÿ íå êóïèëà, à ìàìå âîðîòíèê íà ïàëüòî ïðèîáðåëà! Âîò îí! ×èñòàÿ íîðêà!» – îíà äîñòàëà èç ñóìêè øêóðêó.
«Âåðîíèêà! Ñîëíöå ìîå! ñêàçàë Âåñåëîâ. «Òåáÿ îáìàíóëè! Ýòî æå ìåêñèêàíñêèé òóøêàí!»
Êàê îò ãðîìîïîäîáíîãî õîõîòà íå ðàçâàëèëñÿ ñàìîëåò, äî ñèõ ïîð óäèâëÿþñü
..
© Copyright: Ãåííàäèé Ëàãóòèí, 2008
Ñâèäåòåëüñòâî î ïóáëèêàöèè ¹208012200244
Источник
ГЛАВА XXII. ЛЮДОЕДКА ЭЛЛОЧКА
Словарь Вильяма Шекспира по подсчету исследователей составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени “Мумбо-Юмбо” составляет 300 слов.
Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.
Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка:
1. Хамите.
2. Xo-xol (Выражает, в зависимости от обстоятельств: иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
3. Знаменито.
4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: “мрачный Петя пришел”, “мрачная погода”, “мрачный случай”, “мрачный кот” и т. д.)
5. Мрак.
6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: “жуткая встреча”.)
7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.)
8. Не учите меня жить.
9. Как ребенка. (“Я бью его, как ребенка”,– при игре в карты. “Я его срезала, как ребенка”,– как видно, в разговоре с ответственным съемщиком.)
10. Кр-р-расота!
11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушевленных и одушевленных предметов.)
12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу.)
13. Поедем в таксо. (Знакомым мужского пола.)
14. У вас вся спина белая. (Шутка.)
15. Подумаешь.
16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зинуля.)
17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть. радость, презрение и удовлетворенность.)
Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов.
Если рассмотреть фотографии Эллочки Щукиной, висящие над постелью ее мужа, инженера Эрнеста Павловича Щукина (одна-анфас, другая-в-профиль), то не трудно заметить лоб приятной высоты и выпуклости, большие влажные глаза, милейший в Московской губернии носики подбородок с маленьким, нарисованным тушью пятнышком.
Рост Эллочки льстил мужчинам. Она была маленькая, и даже самые плюгавые мужчины рядом с нею выглядели большими и могучими мужами.
Что же касается особых примет, то их не было. Эллочка и не нуждалась в них. Она была красива.
Двести рублей, которые ежемесячно получал ее муж на заводе “Электролюстра”, для Эллочки были оскорблением. Они никак не могли помочь той грандиозной борьбе, которую Эллочка вела уже четыре года, с тех пор, как заняла общественное положение домашней хозяйки, жены Щукина. Борьба велась с полным напряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Эрнест Павлович брал на дом вечернюю работу, отказался от прислуги, разводил примус, выносил мусор и даже жарил котлеты.
Но все было бесплодно. Опасный враг уже разрушал хозяйство с каждым годом все больше. Эллочка четыре года тому назад заметила, что у нее есть соперница за океаном. Несчастье посетило Эллочку в тот радостный вечер, когда она примеряла очень миленькую крепдешиновую кофточку. В этом наряде она казалась почти богиней.
– Xo-xo!-воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику поразительно сложные чувства, захватившие ее.
Упрощенно чувства эти можно было бы выразить в следующей фразе: “Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я-самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре”.
Но слов было всего тридцать, и Эллочка выбрала из них наиболее выразительное– “хо-хо”.
В такой великий час к ней пришла Фимка Собак. Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. На первой странице Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда и вечернем платье. Там были меха и перья, шелк и жемчуг, необыкновенная легкость покроя и умопомрачительная прическа. Это решило все.
– Ого! – сказала Эллочка сама себе. Это значило: “или я, или она”. Утро другого дня застало Эллочку в парикмахерской. Здесь она потеряла прекрасную черную косу и перекрасила волосы в рыжий цвет. Затем удалось подняться еще на одну ступеньку той лестницы, которая приближала Эллочку к сияющему раю, где прогуливаются дочки миллиардеров, не годящиеся домашней хозяйке Щукиной даже в подметки. По рабкредиту была куплена собачья шкура, изображавшая выхухоль. Она была употреблена на отделку вечернего туалета.
Мистер Щукин, давно лелеявший мечту о покупке новой чертежной доски, несколько приуныл.
Платье, отороченное собакой, нанесло заносчивой Вандербильдихе первый меткий удар. Потом гордой американке были нанесены три удара подряд. Эллочка приобрела у домашнего скорняка Фимочки Собак шиншилловый палантин (русский заяц, умерщвленный в Тульской губернии), завела себе голубиную шляпу из аргентинского фетра и перешила новый пиджак мужа в модный дамский жакет. Миллиардерша покачнулась, но ее, как видно, спас любвеобильный папа Вандербильд.
Очередной номер журнала мод заключал в себе портреты проклятой соперницы в четырех видах: 1) в черно-бурых лисах, 2) с брильянтовой звездой во лбу, 3) в авиационном костюме (высокие сапожки, тончайшая зеленая куртка и перчатки, раструбы которых были инкрустированы изумрудами средней величины) и 4) в бальном туалете (каскады драгоценностей и немножко шелку).
Эллочка произвела мобилизацию. Папа-Щукин взял ссуду в кассе взаимопомощи. Больше тридцати рублей ему не дали. Новое мощное усилие в корне подрезало хозяйство. Приходилось бороться во всех областях жизни. Недавно были получены фотографии мисс в ее новом замке во Флориде. Пришлось и Эллочке обзавестись новой мебелью. Она купила на аукционе два мягких стула. (Удачная покупка! Никак нельзя было пропустить!) Не спросясь мужа, Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого осталось десять дней и четыре рубля.
Эллочка с шиком провезла стулья по Варсонофьевскому переулку. Мужа дома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук.
– Мрачный муж пришел,– отчетливо сказала Эллочка.
Все слова произносились ею отчетливо и выскакивали бойко, как горошины.
– Здравствуй, Еленочка, а это что такое? Откуда стулья.
– Хо-хо!
– Нет, в самом деле?
– Кр-расота!
– Да. Стулья хорошие.
– Зна-ме-ни-тые!
– Подарил кто-нибудь?
– Ого!
– Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели на хозяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил…
– Эрнестуля! Хамишь!
– Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет!
– Подумаешь!
– Но ведь это возмутительно! Ты живешь не по средствам!
– Шутите!
– Да, да. Вы живете не по средствам…
– Не учите меня жить!
– Нет, давай поговорим серьезно. Я получаю двести рублей…
– Мрак!
– Взяток не беру, денег не краду и подделывать
их не умею…
– Жуть!
Эрнест Павлович замолчал.
– Вот что,-сказал он, наконец,-так жить
нельзя.
– Хо-хо,– сказала Эллочка, садясь на новый стул.
– Нам надо разойтись.
– Подумаешь!
– Мы не сходимся характерами. Я…
– Ты толстый и красивый парниша.
– Сколько раз я просил не называть меня парнишеи!
– Шутите!
– И откуда у тебя этот идиотский жаргон!
– Не учите меня жить!
– О, черт! – крикнул инженер.
– Хамите, Эрнестуля.
– Давай разойдемся мирно.
– Ого!
– Ты мне ничего не докажешь! Этот спор…
– Я побью тебя, как ребенка.
– Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы
не могут меня удержать от того шага, который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком.
– Шутите!
– Мебель мы делим поровну.
– Жуть!
– Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже
сто двадцать. Комната останется у тебя. Живи, как
тебе хочется, а я так не могу…
– Знаменито,– сказала Эллочка презрительно.
– А я перееду к Ивану Алексеевичу.
– Ого!
– Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю
свою квартиру. Ключ у меня… Только мебели нет.
– Кр-расота!
Эрнест Павлович через пять минут вернулся с дворником.
– Ну, гардероб я не возьму, он тебе нужнее, а вот письменный стол, уж будь так добра… И один этот стул возьмите, дворник. Я возьму один из этих двух стульев. Я думаю, что имею на это право?!
Эрнест Павлович связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету и повернулся к дверям.
– У тебя вся спина белая,– сказала Эллочка граммофонным голосом.
– До свидания, Елена.
Он ждал, что жена хоть в этом случае воздержится от обычных металлических словечек. Эллочка также почувствовала всю важность минуты. Она напряглась и стала искать подходящие для разлуки слова. Они быстро нашлись:
– Поедешь в таксе? Кр-расота! Инженер лавиной скатился по лестнице. Вечер Эллочка провела с Фимкой Собак. Они обсуждали необычайно важное событие, грозившее опрокинуть мировую экономику.
– Кажется, будут носить длинное и широкое,– говорила Фима, по-куриному окуная голову в плечи.
– Мрак.
И Эллочка с уважением посмотрела на Фиму Собак. Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой: в ее словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое слово: гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой.
Оживленная беседа затянулась далеко за полночь. В десять часов утра великий комбинатор вошел в Варсонофьевский переулок. Впереди бежал давешний беспризорный мальчик. Он указал дом.
– Не врешь?
– Что вы, дядя… Вот сюда, в парадное. Бендер выдал мальчику честно заработанный рубль.
– Прибавить надо,– сказал мальчик по-извозчичьи.
– От мертвого осла уши. Получишь у Пушкина. До свидания, дефективный.
Остап постучал в дверь, совершенно не думая о том, под каким предлогом он войдет. Для разговоров с дамочками он предпочитал вдохновение.
– Ого?–спросили из-за двери.
– По делу,-ответил Остап.
Дверь открылась. Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла. На стенах висели кинооткрыточки, куколки и тамбовские гобелены. На этом пестром фоне, от которого рябило в глазах, трудно было заметить маленькую хозяйку комнаты. На ней был халатик, переделанный из толстовки Эрнеста Павловича и отороченный загадочным мехом.
Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл глаза и сделал шаг назад.
– Прекрасный мех!-воскликнул он.
– Шутите! – сказала Эллочка нежно.– Это мексиканский тушкан.
– Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце!.. Изумруд! Изумруд!
Эллочка сама красила мексиканского тушкана зеленой акварелью, и потому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна.
Не давая хозяйке опомниться, великий комбинатор вывалил все, что слышал когда-либо о мехах. После этого заговорили о шелке, и Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, якобы привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана.
– Вы – парниша что надо,– заметила Эллочка в результате первых минут знакомства.
– Вас, конечно, удивил ранний визит неизвестного мужчины?
– Хо-хо!
– Но я к вам по одному деликатному делу.
– Шутите!
– Вы вчера были на аукционе и произвели на меня чрезвычайное впечатление.
– Хамите!
– Помилуйте! Хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно.
– Жуть!
Беседа продолжалась дальше в таком же направлении, дающем, однако, в некоторых случаях чудесные плоды. Но комплименты Остапа раз от разу становились все водянистее и короче. Он заметил, что второго стула в комнате не было. Пришлось нащупывать след. Перемежая свои расспросы цветистой восточной лестью, Остап узнал о событиях, происшедших вчера в Эллочкиной жизни.
“Новое дело,– подумал он,– стулья расползаются, как тараканы”.
– Милая девушка,– неожиданно сказал Остап,продайте мне этот стул. Он мне очень нравится. Только вы с вашим женским чутьем могли выбрать такую художественную вещь. Продайте, девочка, а я вам дам семь рублей.
– Хамите, парниша,-лукаво сказала Эллочка.
– Хо-хо,– втолковывал Остап. “С ней нужно действовать иначе,– решил он,предложим обмен”.
– Вы знаете, сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду – разливать чай через ситечко. Необычайно эффектно и очень элегантно. Эллочка насторожилась.
– Ко мне как раз знакомый дипломат приехал из Вены и привез в подарок. Забавная вещь.
– Должно быть, знаменито,– заинтересовалась Эллочка.
– Ого! Хо-хо! Давайте обменяемся. Вы мне – стул, а я вам – ситечко. Хотите?
И Остап вынул из кармана маленькое позолоченное ситечко.
Солнце каталось в ситечке, как яйцо. По потолку сигали зайчики. Неожиданно осветился темный угол комнаты. На Эллочку вещь произвела такое же неотразимое впечатление, какое производит старая банка из-под консервов на людоеда Мумбо-Юмбо. В таких случаях людоед кричит полным голосом, Эллочка же тихо застонала:
– Хо-хо!
Не дав ей опомниться, Остап положил ситечко на стол, взял стул и, узнав у очаровательной женщины адрес мужа, галантно раскланялся.
Из “12 стульев” Ильфа и Петрова
Кроме всего прочего Элочка была хейдмейдером, или хейдмекером, она сама собственноручно затмевала заморских миллиордерш не только красотой, но и находчивостью. Похоже мы ее потомки по прямой или косой линии.
Источник